Предатели - стр. 31

— Прости, пожалуйста.

— Ты забыла, - как и не слышит он.

— Марат…

— Что сказал врач?

Поджимаю губы.

Проклятый Рэйн!

Я же собиралась закрыться в комнате и подумать, что сказать Марату, чтобы выиграть время. И сохранить свою жизнь, потому что, совершенно очевидно, его не порадует новость о моих проблемах с зачатием. А вместо этого потратила время, нервы и силы на то, чтобы…

— Я сдала часть анализов, которые мне назначили, но осталось еще несколько. – Я не хочу говорить ложь прямо. В конце концов, ничего не мешает Островскому узнать все от самого доктора. Будет просто чудо, если он не сделает это прямо сейчас, после звонка. – Точные результаты будут известны через пару дней.

Марат молчит, обдумывает и переваривает.

— Ты вернешься к ужину? – пытаюсь увести разговор на безопасную территорию, и ради этого даже изображаю расстройство, потому что начинаю испытывать к нему привязанность и другие «нежные чувства». Пусть думает, что у меня случился Стокгольмский синдром[1]. – Мы могли бы просто… поговорить.

— Не жди меня, - обрубает Марат. Выдыхаю, поднимаю глаза к небу и еще раз благодарю Бога за этот подарок. – И больше не забывай телефон. Ходит с ним даже в туалет, поняла? В следующий раз, когда ты проигнорируешь мой звонок, поблажек не будет.

Марат отключается, и я в сердцах бросаю телефон куда-то на противоположный край кровати.

— Заботливая милая женушка, - кривляется Рэйн, на всякий случай отгораживаясь от меня руками. – «Ты вернешься к ужину?» «Нет, милая, я очень занят, трахая козу».

Мне нужно разозлиться.

Впасть в ярость, потому что его поведение вообще за гранью какого-либо понимания.

Я должна в принципе вышвырнуть его хоть бы и в окно, а не вызволять голым лежать в постели. И тем более не должна лежать рядом.

Но за последние недели, Рэйн – единственное живое в моей жизни.

И хоть он явно не дружит с головой, даже эти ужимки и ухмылки – лучше, чем сидеть в углу и трястись от страха.

— Что за анализы ты сдаешь, Страшилка?

— Еще раз назовешь меня Страшилкой – я разобью об твою голову первое, что попадет под руку.

— Злая мамочка. – Он еще больше загораживается руками, но нарочно заглядывает через «решетки» растопыренных пальцев. – Что, Островский никак не хочет признать, что стреляет вхолостую и пытается сделать крайней тебя?

— В смысле? – Напрягаюсь.

— Что именно тебе не понятно в словосочетании «стреляет вхолостую»?

— Он не может иметь детей?

— Ага, - ухмыляется. - Поговори с его бывшей – мамашей Лизы. Чтобы забеременеть, она дала накачать себя всякой химией, как свиноматку. Врачи сказали, что проблема в ней. И когда правда всплыла… В общем, не просто так он оставил ей хорошее приданое после развода. Правда, только четверть того, что она хотела. И с уступками, о которых моя старшая сестренка очень не любит говорить.

— Я тебе не верю.

Рэйн безразлично пожимает плечами, и снова начинает перещелкивать каналы телевизора.

— Ты ничего не знаешь о змеиной яме, в которую попала… Красотка.

А он ведь прав – я ничего обо всем этом не знаю.

Понятия не имею, кто и чем дышит в этой семье, какие между ними отношения. Ну кроме того, что Островский запросто, если бы их не разняли охранники, убил бы собственного сына в своем же дом в день своей же свадьбы!

Это до сих пор так сильно будоражит мой мозг, что я непроизвольно потираю плечи.