Последний кайдан - стр. 23
– Сенсей!
Я перевернул его на спину и заметил нехилую шишку посреди лба. Впервые за все практики мне удалось нанести сенсею реальную травму, и сделал я это огарком свечи.
– Киро… оборотень…
– Как его убить? Скажите мне, как его убить?!
– Невозможно живому убить мёртвое, Киро.
Я держал его голову на коленях. Тоси тяжело дышал и еле смог открыть глаза.
– Сила ёкая питает меня пять столетий, Киро… Я был одним из них, Киро. Был одним из четырёх самураев, начавших «Хяку-моногатари». Ты слышал о ней?
– Эта старая игра, когда рассказчики зажигают сто свечей и по очереди рассказывают страшные истории о сверхъестественном. Рассказав одну историю, они задувают свечу. И когда погаснет сотая…
– …духи, о которых было поведано, окажутся среди живых. Злые духи, Киро. Те, которые убивают любовь.
Не могли эти духи убить не любовь, а что-то на самом деле ценное? А что? Что для меня было ценным? Кажется, из-за своего уродства я так и не научился никого любить и ценить. Банда седовласых Баки, Ао и Саку всё ещё была жива только потому, что их измывательства сделали меня лучшим вором якудза.
– Я никого не люблю, сенсей.
– Пока не любишь. Но ты встретишь их.
– Кого «их»?
– Друзей, воинов, особенную девушку, которая будет смотреть не на тебя, а в одну с тобой сторону… Твой огарок, Киро, – от свечи «Хяку-моногатари». Тогда мы, самураи, по очереди читали свиток с кайданами.
– Свиток?
– Мы читали его, передавая друг другу. Остановиться не было никаких сил. И вот был начат сотый кайдан… Сотый кайдан, Киро…
Тоси набрал побольше воздуха, чтобы хватило сил на объяснение.
– В «Хяку-моногатари» играют, когда лето становится невыносимо жарким. Когда ноздри слипаются от настолько раскалённого солнцем воздуха, что и ночью он не может остыть. Присутствующие слушают, а по коже у них бегут мурашки от страха, и тело охлаждается. В Обон мы подожгли сто свечей и принялись читать. Никто никогда не слышал жуткие истории, записанные в нём. Я помню, как дрожал в тридцатиградусный зной от ужаса и не мог поверить в ёкаев и в то, как они убивали… Я не мог поверить ещё очень долго, пока не нашёл способ передать своё знание о том, как стать ёкаем… и дожить до этого момента.
Он закашлялся.
– Тише, молчите! Я найду врача! У якудза лучшие клиники, те, кто должен нам, вылечат вас.
– Нет лекаря для ёкая, – улыбнулся он.
– А если это не я? Сенсей… что, если я просто подкидыш с неизлечимой болезнью?
– У тебя огарок, Киро. Твоё рождение помнят нурарихёны. К тебе приходят потомки.
– Кто?
– Девушки в твоих снах.
Тоси задыхался. Его кожа начала синеть возле губ, а под глазами проступили лабиринты путаных синих вен, каждая толщиной с карандаш.
– Сделай, что велел тебе Оками. Освободи меня и спаси себя. Плыви по воде, а не тони в ней. Стать Оками – твоя единственная лодка. И спасение.
– Я не позволю воде потопить мою лодку, сенсей. Я буду плыть, а не тонуть в том, что знаю теперь.
Тоси улыбнулся и прикоснулся к моей макушке. Без удара. Его касание было тёплым и ласковым.
– Ученик, ставший мудрее учителя, – это ли не исполненный долг сенсея.
Тоси велел мне закрыть всё изнутри, вылезти через окно и повесить объявление, что в помещении морят клопов. Я выполнил, что было велено, и на следующее утро вернулся в зал. Влез я, как и вчера, через окно. В этот раз при мне было оружие – две катаны и два револьвера. Я не знал, пригодятся ли они в борьбе с оборотнем, но не мог явиться к нему безоружным.