После оттепели - стр. 3

Если Красухин добился кое-каких успехов стараниями тестя и жены, то Словоблудов делал себя сам, без посторонней помощи, ну разве что немного помогли. Теперь уже никто не станет отрицать, что Дмитрий Львович – талантливый журналист, а кроме этого – профессор, школьный учитель, лектор по распространению культурных знаний, обладающий уникальным красноречием, чтец-декламатор, составитель биографий, поэт, автор сатирических стихов, а ещё прозаик-романист, политик, политолог, драматург, фельетонист, литературный критик, эрудит, и даже, как ни странно это прозвучит, Дмитрий Львович вполне успешно делает свой бизнес. К его услугам – газеты, издательства, журналы, дома культуры и концертные залы, радиоэфир и интернет, а до недавнего времени даже телевидение. Как же он тянет этот воз – не много ли для одного? Тут явно что-то запредельное! Пожалуй, даже великий Леонардо не обладал столькими талантами. Даже быстроногий Фигаро не сумел бы обслужить такое количество господ, если этим словом обозначить всех работодателей.

Что ж, придётся в этом разбираться, однако проблема в том, что объять Словоблудова совершенно невозможно – напрасный труд! Не потому что он такой большой – тут можно было бы скооперироваться и обхватить его с кем-нибудь на пару, как двухсотлетний дуб в Воронцовском парке. А вот рискнёт ли кто-то проанализировать всё творчество Дмитрия Львовича, что называется, от корки и до корки – это вряд ли. Тут требуется гигант мысли – лучше всего, если нобелевский лауреат, – да и тот когда-нибудь поймёт, что явно переоценил свои возможности. Уж лучше бы пожалел себя и нанял бригаду дипломированных критиков. Да без толку, ребята, даже не пытайтесь!

Единственное объяснение столь необычной плодовитости Словоблудова в том, что он на самом деле не один – их много, этих Словоблудовых. Здесь тот самый случай, когда происходит раздвоение – личность делится, потом двойники-осколки делятся ещё. И вот каждый маленький осколочек Словоблудова вкалывает на выделенном ему участке поля, выращивает свой урожай, ну а затем всё складывается на одну телегу – только этим можно объяснить творческую плодовитость Слоблудова. Нет ничего странного, когда один работает за двоих, но вот когда сразу целая команда разнообразных «Я» работает на одного – это и в самом деле потрясает! Словоблудов-журналист, Словоблудов-писатель, Словоблудов-поэт… ну и так далее.

Словоблудов-писатель свою плодовитость объяснял довольно просто:

– Писание – это моя форма думания. Бывает артикуляционное мышление, когда человек думает в процессе речи. Кто-то лучше соображает во время еды, кто-то – во время любви. Я думаю, когда пишу.

Мыслительный процесс во время работы над рукописью будущей книги – этим никого не удивишь, а то ведь с дуру такого наворотишь! Однако вряд ли есть такой уникальный человек, который размышляет, набивая свою утробу котлетами и макаронами. Любопытно было бы узнать – о чём при этом можно думать? Ну разве что о том, какое блюдо повариха любезно предложит на десерт. Столь же сомнительно, что некто способен решать систему уравнений в частных производных, одновременно лаская симпатичную девицу.

Кстати, наверняка найдётся злопыхатель, который, уцепившись за сказанные Словоблудовым слова, будет утверждать, что он говорит не думая. Всё дело в том, что есть нестыковка между говорящим Словоблудовым и Словоблудовым-писателем. Ну словно бы, занятые каждый своим делом, они не нашли времени найти консенсус по столь ничтожному вопросу: когда и кому из них полагается думать, а когда писать?