Полночные тени - стр. 80

Как символ невообразимой жестокости.

Как предупреждение.

Морщинистые и гладкие. Щетинистые и нет. С вычурными растянутыми улыбками-дырами. Без капли крови, аккуратные, выделанные с заботой.

– Это ваших рук дело? – спросил я. – Так вы расправляетесь с илотами?

– Малец, ты смотришь, но не видишь. Слушаешь, но не слышишь.

– Так просвети меня!

– Лица не висели на ветвях, тебе не показалось. А потом – бац! – и тут как тут.

– Хочешь, сказать, будто это колдовство?

– Думай. У тебя голова на плечах, а не жопа.

Я пожевал нижнюю губу в задумчивости.

– И туман, получается, тоже непростой, – сказал. – Нигде в мире я такого не видел. Значит, лица и мгла как-то связаны…

– Просто позволь чувствам взять верх, – заметил Ахлоас.

– И увижу что, парящих слонов?

– Истину.

– Магия не существует в отрыве от колдунов.

Проглотив тяжелый горький ком, я медленно осмотрелся.

В голове возник образ: бледный старик лежит в могиле. Закрытые глаза его впали, тонкие губы синие, растянутые, оголяют контур челюсти. Мертвец.

Его руки покоятся на груди – мой взгляд выхватывает тонкие ладони с иссохшими, худыми пальцами, как у младенца. Длинные острые ногти впиваются в тонкую пергаментную кожу.

Выделяются лишь седые волосы, густые, пышные, точно грива.

Именно таким стариком является предо мной лес. Жизни в нем больше нет, однако что-то зловещее не дает его душе отправиться в царство богини смерти.

Да, он лежит на камне, да, он иссох и в другой ситуации вызывал бы жалость.

Только веки его дрожат, вот-вот распахнутся – и взору предстанет нечто с той стороны реальности…