Полночные тени - стр. 72
(3)
Где я ошибся?
Помню, как долго направлялся в Нокронг. Пришлось потратить больше трех месяцев на путешествие из Великого Карлага, преодолеть стадии бесконечных джунглей, затем – долгий переход через пустыню на верблюдах.
Я проклинал весь белый свет, так как от жары моя загорелая кожа начала трескаться. Стоило тогда послушаться главу гильдии и нанять корабль – вдоль берега было бы быстрее.
Быстрее угодить в рабство.
Но я ведь об это не знал, так ведь?
Помню, как попал в Нокронг. У них сама земля источает холод, а туманная пелена прячет в себе целую страну.
Удивительное ощущение оказаться на столь отчетливой границе, где привычный мир сменяется чужим и незнакомым.
Огромная стена белой мглы, тянущаяся до небес, подавляла меня размерами. Рядом с ней мой караван выглядел жалким.
И тем чуднее было войти в туман.
Здесь я познал новые грани тревоги.
Тут всё воспринимается иначе, чем в остальном мире: постоянное чувство страха, непрекращающаяся резь в солнечном сплетении, ощущение, будто за тобой кто-то следит, из-за чего паранойя становится злейшим врагом…
Помню, как караван добрался до столицы Нокронга.
Как туман резко ушел в стороны, словно пасовал перед древними стенами.
Тогда впервые за много дней небо над нашими головами очистилось и солнечный шар, Глаз Баамона, посмотрел на нас.
Любоваться здешней архитектурой мне было некогда – я желал как можно скорее вернуться домой. И потому отправился прямиком в царский дворец, где намеревался договориться с владыкой или с кем-нибудь из высочайших господ. Торговля с моей гильдией, известной по всему континенту, – взаимовыгодная затея.
В тот же день в городе мне удалось оказаться перед правителем этих земель.
Тогда я ошибся?
Стоило дать себе больше времени?
Надо было поспрашивать местных об их культуре
Или мне стоило развернуться и бежать из города, бежать по тракту до самой границы, бежать, бежать, бежать – и не оглядываться?
Где я допустил промах?
Царский дворец поражал своим великолепием.
Но был одновременно… странным.
Все стены и колонны облепляли зеркала. Свет, врывающийся из маленьких узких окон у самого потолка, горел сотнями ярких бликов, слепил глаза. А тронный зал буквально состоял из отражающих поверхностей. Тысячи моих копий, низких и высоких, идеальных и искореженных, четких и мутных, повторяли за мной каждое движение.
Царь восседал на высоком массивном троне, повернутом ко мне спиной.
Я видел бронзовую маску повелителя во все тех же зеркалах. И наблюдал за его глазами, пронзительными и изучающими.
Жаль, разговор выветрился из памяти. Возможно, он бы пролил свет, почему меня сделали илотом.
Наверняка я ляпнул что-то не то.
Или не так посмотрел.
Или нарушил местную тхатху.
Или не так поклонился.
Или сделал недостойный дар.
Миллион «или».
И теперь я здесь, в глубине колодца.
Лепесток пламени танцует, завораживает взор. Его бесчисленные тени танцуют по щербатым каменным стенам. Свеча длинная, тает медленно – хватит еще на некоторое время. Пахнет ладаном и топленым жиром.
Я то и дело поднимаю левую и правую ладони над огоньком; кожу приятно щиплет.
До ушей долетает слабый треск свечи. Покой умиротворяет. Сердце стучит размеренно, дыхание глубокое, мышцы расслаблены – такой технике научился у мастера.
Ему это помогало заснуть, а мне – не сойти с ума.