Полночные тени - стр. 54
– Здесь и будем жить, – сказал он как можно беспечнее.
Налай скинул свою сумку, его ловкие пальчики левой руки быстро развязали простой узел.
Показалась голова обезьянки лаш. Широко зевнув, круглая тварь прыгнула на каменные плиты и, не обращая ни на кого внимания, принялась тараторить:
– Аузян есть. Аузян бегать в темноте. Аузян печалиться!
Сын сказал:
– Её надо поколмить.
Зигват пожал плечами:
– Сначала поедим сами. А потом уже подойдет черед этой волосатой уродины.
Обезьянка размером с кулак, но неприятностей от неё как от здорового мужика. То попытается убежать из подвала, то схватит свечи и подожжет деревянную лестницу…
Если бы Налай так сильно не привязался к милой гадине, то Зигват давно бы скрутил её головку.
Тем более повод всегда находился…
– Пап.
– Что, милый?
– А плавда Блонзовая цалица плавила этим голодом? – спросил сын.
– Правда.
– А кто она?
Зигват достал из сумки несколько кусков вяленого мяса, давно зачерствевший хлеб и мешочек с изюмом.
Брови сошлись на переносице.
Проклятье!
Запасов еды хватит от силы на пять дней. И то надо жестко экономить. В местных горах животные не водятся, даже птицы облетают стороной мертвый город.
«Завтра я найду недостающий знак. И всё закончится».
– А кто она? – повторил вопрос Налай.
– Богиня, – ответил Зигват.
Он протянул руку, чтобы снять капюшон с головы сына, но тот опять увернулся, сел перед разговаривающей обезьянкой.
Мерзкая макака изрыгает малосвязанные между собой слова с такой быстротой, словно намеренно его злит.
– Папа, ласкажи о Блонзовой цалице!
– В следующий раз.
– Ну, пожалуйста!
– Хорошо, – легко согласился Зигват. – Но при одном условии: ты снимешь капюшон.
– Не-е-ет…
– Тогда буду молчать как рыба.
Сын покорно выполнил просьбу.
Его лицо напоминает сырое тесто – рыхлое, исковерканное белыми шрамами. Красная лысина будто открытая плоть. Нижней губы нет. Взгляд глубоко запавших под тяжелыми надбровными дугами глаз пронизывает до глубины души.
Это взгляд старика – не шестилетнего мальчика.
– Скоро всё изменится, – пообещал Зигват. – Ты мне веришь?
Налай кивнул.
– Ты обещал, – заметил он.
– Конечно. Слушай внимательно. Некогда люди жили лишь в этом городе в горах. Боги, выполняя заветы создателя всего сущего, великого Баамона, боролись с чудовищами, что заполонили весь мир. О, это были темные времена, Налай.
– А как выглядели эти монстлы?
– Некоторые терлись мерзкими рожами о сами небеса, – сказал Зигват. – И напоминали сразу и ящериц, и львов, и летучих мышей. Другие же едва достигали коленей человека, однако их яд мог убить сотни! У кого-то были лапы, у кого-то – руки и ноги, оканчивающиеся острыми когтями.
Обезьянка попыталась было раскрыть рот, но Налай вовремя сунул ей кусочек изюма.
– Правила единственный городом людей богиня Жаатра, – продолжил историю Зигват, садясь поудобнее у стены. – Или как мы её сейчас называем – Бронзовая царица. Никто из свиты или смердов не видел её настоящего лица, ибо она всегда носила маску. А тело скрывали бронзовые доспехи. Великий Баамон создал Жаатру для управления людьми, лишил части божественности, дабы она могла понимать проблемы своей свиты.
Завороженно слушая, Налай извлек из глубокого кармана рубахи четки, протянул отцу. Тот благодарно взял их, теплые деревянные шарики заскользили между большим и указательным пальцами.