Полночные тени - стр. 24
Это черное.
Холод. Сера.
Запах серы. Красное.
– Ты понимаешь, что сейчас делаешь? – Голос отца звучал жестко и без тени одобрения.
– Да…
– Ты не лжешь мне?
– Нет…
– Помни, что за вранье следует жестокая кара.
– Я помню…
– Поэтому я повторю свой вопрос: ты не лжешь мне?
– Отец… Я… Я забыл…
– То есть количество красной соли ты отсыпал на глаз? А в желтянку не добавлял серы?
– Да…
Лиогвен сжался, ожидая получить оплеуху.
Но его сердце успело стукнуть раз, второй, третий – и ничего не происходило.
Тогда он решился и поднял голову.
Отец возвышался над ним. Его губы растягивала улыбка, однако она источала абсолютную холодность. Дело было в его глазах, пустых, слюдяных и поблескивающих, как у змеи.
– Никогда не смотри на меня с таким вызовом, Лиогвен, – спокойно сказал отец. – Иначе я изобью тебя.
– Хорошо.
В воздухе пахло серой; жжение в носу мешало думать.
В склянке булькала желтянка – она отчетливо напоминала мочу и, когда никого не было рядом, это всегда заставляло его хихикать.
Лучик света пробивался сквозь плотно задернутые шторы, вокруг него плясали пылинки.
Взгляд прыгал по лаборатории, от книги к книге, от мешочка к мешочку…
– Смотри на меня, – сказал отец. – Ты слишком много отвлекаешься.
– Отец, я…
– Мне твои оправдания не нужны. Оставь их при себе. В следующий раз последует наказание.
– Я понял…
Не зная, как поступить, Лиогвен сделал было шаг к алхимическому шагу, когда на его плечо опустилась ладонь отца, тяжелая и горячая.
– Мы еще не закончили, – сказал отец нарочито спокойным тоном.
– Но ведь желтянка сейчас выгорит…
– Да, и мы потеряем ценный раствор по твоей вине. Пятьдесят оболов уйдут в никуда.
– Извини, я не хотел. Я…
– Мне не нужны твои оправдания.
Его ладонь сжала плечо крепче. Запульсировала тупая боль.
– Иногда я не понимаю, чем мы похожи, – начал отец. – В нас так мало общего. Ты пошел в мать. Робкий, слабый, нерешительный, постоянно витающий в облаках. А ты должен быть хищником. Ведь этот мир полон голодных диких зверей. Никто не пощадит тебя.
Его губы растянулись в улыбке. Глаза по-прежнему оставались абсолютно пустыми…
Холод. Тьма.
Накатывающая, как прилив, боль.
Снова и снова.
Снова и снова.
Прилив.
Вода.
Вода…
Удушье.
Лиогвен сел, резко очнувшись от забытья.
Жадно вдохнул полной грудью, выдохнул.
Сердце стучало как бешеное. Перед глазами прыгали красные круги.
Виски сдавливало так, будто кто-то вогнал ему металлические спицы.
В районе солнечного сплетения кололо, страх после сна отпускал неохотно.
Ломило кости.
Немного придя в себя, Лиогвен осмотрелся.
Вокруг, насколько хватало глаз, возвышалась стена воды; она тянулась до самых небес, щекоча свинцовые черные тучи. Какая-то противоестественная магия не позволяла морским хлябям обрушиться на его голову.
Хотя взгляд тут же отметил, как дрожали стены воды, как по ним бегали волны.
– Наконец-то очнулся! – раздался голос за спиной.
Лиогвен обернулся.
– Пришел в чувство?
Перед ним стояли двое.
Капитана корабля Мантаса он узнал сразу; после бури вид у него был взъерошенный, на щеке красовалась царапина, на бороде потерялось несколько ритуальных колокольчиков.
Вторым спутником оказался царский искатель артефактов; его имя вертелось на языке.
Неш или Наш – как-то так.
– Цел? – спросил Мантас.
– Вроде бы, – ответил Лиогвен.
– Думали, ты не очнешься. Ты пролежал без сознания несколько колоколов.