Полночные тени - стр. 18

Если у одержимого остались навыки Мантаса, то шансов выжить нет.

Друг владел саблей лучше всех воинов Аккарата.

– Хватит! Прекрати!

Растянув губы в хищной улыбке, тварь бросилась в атаку.

Хеш едва увернулся от лезвия, пронесшегося возле лица.

Уворот, еще один.

И еще.

Сабля свистит, разрезая жаркий душный воздух.

Выбить клинок или сделать подсечку не получается: Ман мастерски наносит удары, к нему не подойти даже на расстояние пяти шагов. К тому же постоянно наступает…

– Да успокойся же ты наконец! Это я! Я! Хешитас! Твой брат!

Одержимый вдруг остановился, по-птичьи склонил голову.

– Намджи ланхе, – сказал он.

– Я не понимаю! Говори нормальным, человеческим языком, боги тебя дери!

В глазах Мана горят огоньки веселья, лицо в свете двух лун и волшебного камня выглядит старше.

Под глазами чернеют большие круги, глубокие морщины разрезают лоб, скулы сильно выпирают, вот-вот порвут кожу.

– Ин аскам нуас гердх.

Одержимый повернул саблю острием клинка к животу и, смеясь, проткнул себя.

5 лет назад

Лагерь раскинулся в оазисе Текгир.

Насколько хватает глаз, везде растянулись палатки. От сотен костров в тьму неба взвиваются столбы жирного дыма – звезд не видать.

Отовсюду доносится пьяный смех, стук деревянных кружек, крики, хрипы коней.

После сегодняшней легкой победы над кочевниками Немата фодег-генерал Шекрчин, сын Ларая, внук Арраса и потомок Ракатета Однорукого, позволил солдатам расслабиться.

Вино, заранее привезенное из столицы, льется рекой, сочные свиные тушки жарятся на вертелах. Запах стоит такой одуряющий, что скоро сам бог пиров Ифоотра воплотится в лагере.

Не хватает лишь доступных женщин, но военные законы суровы.

– Вы сегодня достойно сражались.

Господин Рекват’тгон, громыхая тяжелыми доспехами, идет легко и уверенно.

В шаге от него следуют Мантас и Хешитас.

– Мы не заслужили вашей похвалы, величайший.

– Это еще почему, Мантас?

– Пробить фалангу не получилось, наш отряд едва не смяли.

Рекват’тгон пренебрежительно махнул рукой.

– Ерунда, – сказал он. – Благодаря маневру шогриев-пехотинцев мы уничтожили врага. Те долго не высунутся из своей пустыни. Это важно.

Его родовой плащ золотится в свете костров от сотен вышитых имен предков. Ножны огромного двуручного меча, висящего за спиной, переливаются всеми цветами радуги, драгоценных камней налеплено столько – хватит на покупку маленькой армии.

– Хватит думать о сегодняшней битве, – заметил Рекват’тгон. – Снимите, наконец, опостылевшие доспехи и отдыхайте, пейте. Вы заслужили. Когда вернемся домой, щедро награжу за храбрость. Всё, свободны.

Он обернулся, одарил озорной улыбкой и направился в сторону родового шатра.

Хеш хмуро проводил господина взглядом.

– Думаешь, Ман, мы правда справились? Рекват’тгон доволен?

– Вроде да, – с сомнением сказал названный брат. Его ладонь скрылась под нагрудным доспехом. – Весь день жутко чешется эта хрень.

– Блохи.

– Очень смешно!

– Слышал я одну историю… – пробормотал Хеш. – Про одного воина. У него вот также грудь чесалась. А потом оказалось, что у него третья рука растет.

– Дурак!

– Зато веселый.

Они побрели к своим палаткам.

Разговоры плавно перешли на повседневные проблемы: Ман скучает по женам и детям, не знает, какой привести подарок, некоторые ремешки на доспехах поизносились, пора бы их заменить, конь в последнее время странно хрипит после скачки, наверное, скоро издохнет…