Пока смерть не обручит нас - стр. 26
Тон издевательский, и тяжелые веки чуть приспущены, он смотрит то на мое лицо, то нагло разглядывает мою грудь под тонкой сорочкой.
– Человеческая кровь может быть разной температуры, как у младенцев, так и у взрослых.
– Она знает! Она ведьма, поэтому все знает!
Герцог склонил голову к плечу, и улыбка пропала с его губ. Сейчас я не понимала выражение его лица. Но он смотрел на меня, скорее, как на идиотку.
– То есть вы трогали кровь младенцев?
– Я – врач! Я трогала самую разную кровь! Меня этому учили!
Прожигая его взглядом, мне хотелось сказать совсем другое, мне хотелось закричать, чтоб прекратил весь этот фарс, чтобы развязал меня, освободил немедленно. Что это все слишком затянулось.
– Врач, значит? И кто вас обучал врачебному мастерству? Приходской священник? Монахини или сам Сатана? – вопрос прозвучал издевательски.
– Он! – я указала руками на Парфенова-Потрошителя, ожидая, что его лицо вытянется или на нем промелькнет удивление, раскаяние, и все в этот момент откроется.
Зал зароптал, ахнул от удивления. И я вдруг поняла, что…что говорю не то и не так. Я только что сделала что-то ужасное и неправильное. Что-то настолько идиотское, и я теперь это не исправлю. Мне надо было говорить нечто совсем иное…
– Ведьма! Она околдовала его!
Все головы повернулись к лекарю.
– Обвиняемая находится в состоянии шока. Она сама не понимает, что говорит. Ее кожные покровы бледны, зрачки расширены, она покрылась испариной, и ее пульс сейчас зашкаливает. Она не в себе. Я бы дал ей успокаивающий отвар и продолжил допрос завтра.
– Пусть ведьму осмотрит еще один врач! Они заодно!
– Я могу провести осмотр! Я – графиня Сесилия Грант!
Какая-то женщина поднялась в центре залы.
– Я — женщина, и меня оплести чарами не так-то просто! Я осмотрю ведьму и скажу – девственна она или нет. Мой отец был лекарем и научил меня всему!
Ламберт одобрительно кивнул, и стражники оттащили меня обратно за ширму. Привязали к столу, ломая сопротивление. Черноволосая молодая женщина зашла ко мне и стянула с рук перчатки. Ее лицо кривилось от злости и презрения, а темные глаза сверкали ненавистью. Словно мы с ней были давно знакомы, и я сделала ей нечто ужасное.
– Ну что, стерва? Готова к проверке? Когда-то твой отец приказал перерезать моему отцу горло, как на скотобойне, и сжег наше родовое имение дотла. Меня тебе околдовать не удастся! Так что молись, змея, если знаешь хоть одну молитву!
Нет, она не причинила мне боли… но чувство, что она меня осквернила своими мерзкими руками, оно наполнило меня всю с головы до пят. Если бы не кляп во рту и не веревки, я бы могла ее убить за доставленное унижение.
– Тебе не жить! Встретишься со своим папочкой в Аду.
Вымыв руки в тазу, она вытерла их насухо и, выйдя из-за ширмы, громко сказала:
– Лекарь Джейкобс солгал. Она не девственница. При том уже давно. Там кто только не побывал. Похоже, Элизабет Блэр спала не только с Сатаной, а и со всеми его демонами.
Внутри меня все похолодело до такой степени, что казалось, я вся заледенела от ужаса, заиндевели руки и ноги, и стало нечем дышать. Пока меня снова отвязывали, пока тянули обратно в залу, я даже не молилась. Я впала в ступор. И когда снова была брошена к ногам Ламберта, увидела свое отражение в носках его черных сапог, свое дрожащее лицо и расширенные от страха глаза.