Пока смерть не обручит нас - стр. 27
– Казнить! Казнить! Казнить!
Я ничего не понимала и не слышала, я смотрела на это отражение и чувствовала, как слабеют ноги и руки, как от ужаса немеет все тело. На меня наваливалось чувство необратимости.
– Властью, данной нам герцогом Ламбертом и жителями Адора, мы оглашаем приговор, вынесенный нашим Господином и Повелителем. Элизабет Блэр будет сожжена сегодня ближе к полуночи на главной площади. Доктор Джейкобс будет наказан за ложь и лишится правой руки и языка. Он будет выслан из города и лишен всех титулов и сбережений, которые отойдут в казну Адора.
Медленно подняла голову и встретилась взглядом с почти черными глазами герцога… Я качала головой, и его лицо расплывалось, двоилось от выступивших слез. Я не верила, что он вынес этот приговор… не верила, что только что мой муж приговорил меня к смерти.
Наверное, он его сейчас оспорит, остановит весь этот кошмар. Наверное, в этот момент и заканчивается игра. Но герцог прошел мимо меня, как и его псы, и проследовал молча из залы. За ним выходили зрители этого фарса и судьи. А я так и стояла на коленях, глядя ему в спину, и по щекам катились слезы.
8. ГЛАВА 7
Я думала, меня отведут в ту же темницу, что и раньше, но я ошиблась, из зала суда меня вывели какими-то окольными путями на задний двор. Накинули суконную накидку на плечи и капюшон на голову. Подталкивали вперед тычками в спину и дерганием за локоть. Если бы еще привыкнуть к башмакам и длинной одежде, к выбоинам на мостовой, то я бы, может, и поспевала за ними, а так я подворачивала ноги, и мне казалось, что я в любой момент растянусь на этой проклятой мостовой.
– Куда меня ведут? Вы слышите? Скажите, куда меня ведут?
Но на меня не обращали внимание, только подталкивали или тянули за собой.
– Как можно казнить человека только потому, что его оболгали? Она солгала на суде. Вы слышите? Та стерва меня оговорила! Пусть мне дадут поговорить с вашим герцогом! Я все ему расскажу!
– Ты слышал? Эта ободранка хочет говорить с нашим герцогом. Ты! Чтоб с герцогом говорить, надо вначале стать хотя бы придворной дамой, а не шлюхой, как ты!
– Я…Я…Я графиня, а не шлюха!
– Ты слышал? Она графиня!
Они оба расхохотались. Мимо проехала телега, и я замерла, подавилась воплем ужаса – из-под мешковины, которой прикрыли чье-то тело, свисала белая до синевы рука, и с мокрого манжета рукава вода стекала на камни, я так же видела мокрые светлые пряди волос и краешек башмака с золотистой пряжкой. Я узнала ее… узнала ту самую женщину, которая была со мной в подвале. О Боже! Она не лгала. Ее утопили. Эти сумасшедшие изверги ее действительно утопили.
– Пошла! Что стала?! Пошевеливайся!
Я бросила еще один взгляд на тело несчастной и поспешила следом за стражником, который дергал меня за локоть. А телега поехала дальше в сторону здания, в котором проходил суд.
– Эта… эта женщина. Там на телеге. Кто она? – я обратилась к стражнику, и его лицо тут же вытянулось, и глаза округлились от испуга.
– Какая тебе разница? Сдохла она. И ты так же сдохнешь.
– Пожалуйста, скажите мне, умоляю. Та женщина… она, и правда, мертва?
– Мертва! Это детоубийца. Она задушила младенца своей хозяйки и была приговорена к смерти.
– Как задушила? – я снова остановилась, а он дернул меня за руку сильнее и буквально протащил по мостовой.