Подлинная царица - стр. 13
Единственной прослойкой общества, которая пыталась с помощью контрпропаганды устранить источник опасности, были так называемые «черные сотни». Попытки этих людей оказались безуспешными, они не получали никакой поддержки по той простой причине, что никто не верил, что масса народа может восстать. Русские аристократы, будучи не в состоянии преодолеть классовые предрассудки, исполненные граничащей с самоуверенностью веры в самих себя, подобно французским аристократам 1789 года отказывались признавать и даже допускать, что их положение может оказаться шатким!
Крестьянин юга России, каким я его знала, обладал поэтической, бесхитростной душой. Мы часто наблюдали после ужина, как селяне выгоняли своих лошадей на наши пастбища, как сковывали им ноги цепями, чтобы те не убежали. Все эти работы неизменно сопровождались пением, потом крестьяне плясали под лунным светом, заливавшим окрестные луга и леса. Жителям Ревовки были присущи многие своеобразные обычаи, о которых будет любопытно узнать английским читателям, которые видят в России нынешнего дня нелепое, ядовитое образование, а не орхидею, выросшую среди вечных снегов, – сравнение необычное, но, на мой взгляд, верное. Во многих отношениях наша страна представляла собой экзотическое явление: сверхутонченность уживалась с невежеством, а чуть ли не восточная роскошь соседствовала с бедностью. Это была страна крайностей, где эмоции и страсти или же не знали предела, или же подавлялись с неслыханной жестокостью.
Было время, когда невозможно было представить себе, чтобы наш семейный кучер, который всякий раз поворачивал лошадей назад, домой, лишь потому, что на дороге ему встретилась белая собака, мог стать большевиком, которому ничего не стоило зверски убить своих хозяев, вместо того чтобы уберечь от несчастья, которое приносит встреча с предвестником беды!
Должна признаться, что моя бабушка была не в меньшей мере суеверна, чем ее кучер. Она твердо верила в сны, и всякий раз, когда ей привидится особенно необычный сон, она посылала в село за старухой, умевшей разгадывать сны. Помню, что одно из ее сновидений привело к драматическому исходу: бабушка уволила со службы одного очень преданного слугу, который, как ей причудилось во сне, пытался ее убить. Она решительно потребовала, чтобы он больше не попадался ей на глаза, и беднягу отправили в другое имение. Я полагаю, произошло это потому, что несколько раз сны ее оказывались вещими.
Наши крестьяне поверяли бабушке все свои радости и печали. Когда кто-нибудь из них вступал в брак, нас неизменно приглашали на свадьбу. Ритуал приглашения был всегда одинаков. Невеста, одетая в национальный костюм, украшенная цветами и лентами, приходила вместе со своей подругой в людскую, где ее встречала бабушка. Девушка опускалась на колени и трижды кланялась, чтобы тут же засвидетельствовать, какую честь мы окажем ее семейству своим присутствием. Получив заверение со стороны бабушки, что мы придем на свадьбу, невеста, радостно улыбаясь, удалялась. После свадьбы, которую обычно играли в воскресный день, все гости шли к нашему дому и собирались на террасе. Оркестр из деревенских музыкантов исполнял своеобразные, но очень красивые мелодии. Гости пели, танцевали без устали. Неизменным подарком молодым была корова. Когда я выходила замуж, то получила от наших служащих, которые превзошли самих себя, – не корову, а целых двух волов!