По праву ненависти - стр. 12

После разминки мы разбиваемся на команды и рассредотачиваемся по полю. Ребята из моей команды поглядывают на меня с плохо скрываемой неприязнью и испытывают явное недовольство из-за того, что им достался такой игрок.

Впрочем, я отвечаю засранцам тем же. Расправляю плечи, вскидываю голову и злобно щурю глаза, когда кто-нибудь из одноклассников задерживает на мне недобрый взгляд.

Поначалу игра идет довольно сносно. Особенно учитывая то, что моя «команда» решает игнорировать мое присутствие на поле. Поэтому в основном я переступаю с ноги на ногу, подавляю зевки и изредка пробегаюсь туда-сюда, имитируя спортивную вовлеченность перед физруком.

На время урока я решила сменить очки на линзы. Во избежание новых потерь. Их у меня осталось совсем немного, поэтому каждая пара фактически на вес золота. Надеюсь, ближе к Новому году бабушка расщедрится и пришлет нам с Елисеем денежные подарки. Тогда я обязательно куплю комплекты линз и новые очки. А то эти жуть какие немодные.

Пока я витаю в собственных мыслях, волейбольный матч наращивает обороты. Одноклассники кричат, прыгают, громко празднуют заработанные очки и огорчаются из-за поражений.

Поразительно, но Гофман так же хорош в волейболе, как и во всем остальном. Его подачи сильны и точны, а перемещения по полю максимально эффективны. А еще ему чертовски идет эта темно-синяя футболка-поло. Она красиво оттеняет его холодные аквамариновые глаза…

– Касатина, меняемся! – рявкает Захар Артюхов, самопровозглашенный лидер нашей команды.

И я вяло перемещаюсь по часовой стрелке.

В это время Родион, играющий в другой команде, занимает позицию атакующего. Он отходит за линию, выставляет левую ногу вперед, подбрасывает мяч в воздух и, размахнувшись, наносит прицельный удар.

Я наблюдаю за движением мяча будто бы в замедленной съемке.

Вот он, подобно ракете, взмывает в воздух.

Вот проносится над сеткой. Вот стрелой летит в мою сторону и…

БА-БАХ!

Я не успеваю подготовиться, среагировать или хотя бы попытаться принять подачу. Мяч приземляется аккурат мне в лицо и сбивает с ног. Боль – жгучая, пронзительная, яркая, словно вспышка – прошивает насквозь, и, взвыв, я накрываю лицо ладонями.

Пальцы тотчас нащупывают что-то горячее и липкое, а на языке появляется характерный металлический привкус.

Кровь. Много крови!

Она просачивается сквозь руки, капает на пол и на футболку…

8. Глава 7. Зачем ты мне помогаешь?

Эмма

– Расступись! – раскатистый голос физрука сотрясает пространство.

Он пробивается сквозь толпу сгрудившихся одноклассников и нависает надо мной:

– Сколько пальцев ты видишь?

– Т-три, – чуть запнувшись, отвечаю неуверенно.

– Ладно, – кивает он. – Встать можешь?

– Да… Наверное…

Голова кружится, перед глазами бликуют красноватые круги, но, в целом, я, кажется, жива. Только вот бордовая жидкость хлещет из носа, не останавливаясь…

Физрук протягивает мне смуглую жилистую руку и, обхватив ее, я медленно поднимаюсь на ноги. Меня все еще ведет то в одну, то в другую сторону, а ноги кажутся непривычно ватными.

– Гофман! – гаркает физрук, озираясь по сторонам.

– Я здесь, – спокойный голос, полный рокочущих ноток и тщательно сдерживаемой злости, раздается совсем рядом.

– Проводи пострадавшую в медпункт! – командует учитель, переводя на него взгляд. – И чтобы без всяких… Девочке нехило досталось.