По дорогам Империи - стр. 70
Вот он видит, как играет в карты с Умником на щелбаны и нещадно проигрывает. Каждый раз мутант щёлкает его по лбу так сильно, что голова отрывается и улетает в кусты, откуда её без устали притаскивал Борзя и водружал на место. После очередного щелбана, когда вновь отлетела голова всё в ту же сторону, из кустов Борзя не появился, а послышалось аппетитное чавканье. Торчащий из-под веток зад мутанта радостно вилял тазом…
Калин почувствовал, как его спину обдало вдруг холодом, и в ужасе открыл глаза, невидяще уставившись в ночную мглу. Костёр давно потух, в расщелине царили мрак и холод. Сон мгновенно ушёл, но чавканье осталось.
В полуметре от него явно кто-то кого-то ел, и это уже точно был не сон.
Калин затаил дыхание и тихонько потянул из ножен свой кукри, прислушиваясь и ловя каждый звук. Справа от него всхрапнула бабка, чмокнув беззубым ртом, неразборчиво пробурчав, завозилась, закряхтела, переворачиваясь на другой бок.
«Ага, старуха жива и спит, – подумал Калин, – значит, жрут не её и не она…»
Едок замер, но стоило вернуться тишине, как звуки поглощения пищи тоже вернулись с удвоенной силой. Вдруг недовольно мрукнув, ночной гость с шипением отскочил в сторону.
Всё сразу поняв, Калин сделал дурацкую физиономию и тихонько позвал:
– Крыси, крыси… тьфу, блин! Кыси, кыси…
В ответ тоненько прозвучало знакомое и такое родное:
– Мрук-мрук!
Прошелестев крыльями, на грудь мальчика опустилась пушистая зверюшка, сильно пахнущая сырой вепрятиной.
– Ты бы хоть зубы почистил, – улыбнулся Калин, почёсывая Мрякула за лопухами-«локаторами».
Зверёк счастливо заурчал и принялся топтаться на месте, выписывая круги, прямо как настоящий кот, и каждый раз то тыкаясь своим мокрым носом в лицо мальчика, то задевая его хвостом.
– Пфу-у! – выплюнул Калин хвост, нечаянно попавший ему в рот. – Да не мне, себе почисть, ворюга ненасытный.
Ссадив с себя мрякула, Калин нащупал в кармане кресало и вновь разжёг костёр.
– Ну, и что ты мне тут натворил? – наигранно сердясь, произнёс мальчик, глядя на вытянутое из мешка мясо и свёрток вепрячей шкуры с торчащими иглами.
– Ах, вот на кого ты шипел, – усмехнулся мальчишка. – Вот так тебе и надо, нечего по сумкам лазать. Где укололся? А ну, иди, посмотрю.
Не дожидаясь, когда мрякул подойдёт, Калин подхватил животное под округлое, тугое пузо и, поднеся ближе к огню, внимательно осмотрел: у носа и под глазом шерсть темнела от выступившей крови.
– Ничего страшного, царапины. Затянутся быстро, – размышлял он вслух. – Вот не будешь больше свой нос совать, куда не попадя. И вообще, чего ты тут делаешь? Ты же должен быть дома.
В ответ мальчик ощутил чувство сильной тоски и беспокойства, а после – азарт погони и радость встречи.
– Ну, ты засранец, котяра. Надо было дома сидеть. Вот что я теперь с тобой делать буду, а? Ну ладно, раз прилетел, тогда сторожи лагерь и мясо, а я спать лягу.
***
Утро началось с бабкиных визгов и яростного шипения мрякула: зверёк, растопырив крылья и выгнув спину коромыслом, мало того, что шипел, так ещё и клацал острыми зубами в попытке испугать противника, и, судя по всему, ему это удавалось. Взора, вереща, размахивала увесистой лесиной, взятой из заготовленного на ночь хвороста, в тщетной попытке если и не пришибить тварь этакую на месте, то хотя бы отпугнуть. Зверь, стоя боком к женщине, но не сводя с неё глаз, лишь нервно подёргивал хвостом, всем видом своим показывая презрение к тому, что происходит.