Пленники раздора - стр. 29

От этих мыслей ещё пуще захотелось врезать болтуну. Но это было неправильно, поскольку от беспомощности. Пленник-то от злоязычия не терялся. Вон как Нурлиса его словами отстегала, а он и не поморщился. Посмеялся только. Отчего у Лесаны этак не получалось? Отчего любой укол жалил до слёз? Вот и приходилось идти, хмуриться, делать вид, будто плевать, а в душе горько досадовать!

По счастью, каморка, которую Клесх распорядился выделить пленнику, оказалась неподалёку. Обережница отодвинула засов и распахнула низенькую дверь.

Кут был крохотный, по паре шагов в длину и ширину. Тут едва поместились стол да старая скрипучая лавка с соломенным тюфяком поверх. Но чего Люту ещё надо?

– Ну и хоромы… – насмешливо протянул пленник, бросив на стол сырую рубаху. – Но хоть тепло и лёжка есть. – Он брыкнулся на тюфяк. – Ну давай, дверь заговаривай да иди. Спать хочу.

Вот как у него так получается, а? Приказы раздаёт, будто вовсе не полонянин! Лесану сызнова взяла досада. Что за день нынче? Когда проснулась, не поняла, куда Руська утёк ни свет ни заря. Затем встретила одного из молодших выучей Лаштиных, который, тараща глаза, поведал о мальчонке, пришедшем с Донатосом в мертвецкую. У Лесаны от гнева аж рассудок помутился. Потом Клесх отбрил, будто плюх навешал. А теперь и скотина эта вонючая над ней изгаляется!

– В серьёзных беседах, Лесана, – вдруг негромко сказал Лют, – нельзя горячиться. Огонь только в сердце гореть должен, а разум в холоде надо держать. Ты же, когда злишься, о том забываешь. А ещё никогда не обличай наскоком. Коли обвинять берёшься, храни спокойствие. Крикунов не слышат.

– Поговори ещё, псина облезлая! – огрызнулась Лесана и захлопнула дверь.

Она задвинула засов с такой злостью, словно это он был виноват во всех её горестях.

А Лют лежал на тюфяке и улыбался в темноту. Он был доволен.

Донатос вошёл в жарко натопленную лекарскую и отыскал глазами Русту. Тот отчитывал двоих старших выучей, неловко переминавшихся с ноги на ногу. Светла, на диво смирная, сидела на лавке и перебирала обтрёпанные концы своего опояска.

– Вас обоих высечь надо, как подлетков! Последний год в обучении, а ума так ине прибыло, – лютовал крефф целителей.

Парни угрюмо молчали.

Донатос обождал, покуда Руста закончит распекать провинившихся, и лишь после этого, кивнув на скаженную, которая счастливо ему улыбалась, спросил:

– Ну? Чего с ней?

– Да ничего! – сварливо отозвался Руста и кивнул на одного из ребят, который стоял, сжав губы в тонкую линию. – Я этого дуболома отправил её поглядеть, а он дружка позвал. Так они вдвоём девку твою сюда приволокли. Вместо того чтоб делом заниматься, решили вокруг дуры хороводы водить. Разве ж беда, что нынче пришёл обоз, в котором три человека от сухотной загибаются? Нет, мы Светле примочки на здоровую голову лучше будем ставить!

Парни искоса переглянулись, но промолчали.

– Что значит на здоровую? – не понял Донатос. Шагнул к Светле, положил ладонь ей на лоб и поглядел на выучей. – Она ж как печка полыхала.

Руста дёрнул плечом.

– А ныне полыхает?

– Нет, – удивлённо ответил наузник, глядя на свою докуку.

– Ну а коли нет, какого Встрешника её примочками пользовать? Дел других мало?

Донатос повернулся к выучам.

– Был жар у неё?

Один из ребят угрюмо кивнул.