Пленники раздора - стр. 30
– Ещё какой! А пока сюда притащили, пока настойку варили, она очухалась. Сидит вон, ногами болтает…
Крефф целителей рассердился уже всерьёз.
– Ты сколько уже на выучке? Ежели жара нет, чего вы тут вдвоём топчетесь вокруг здоровой?
– Погоди, Руста. – Донатос внимательно посмотрел в переливчатые глаза скаженной. – Это я приказал, чтоб её со всем тщанием оглядели. И правда, полыхала девка.
– Вон отсюда! – Руста сверкнул глазами на выучей.
Послушники исчезли раньше, чем он успел договорить. А целитель повернулся к колдуну.
– Донатос, ты ж не дитё малое. Вон голова, почитай, вся седая. Или не знаешь, отчего у девок иной раз хвори случаются? Ну сам же видишь: здоровая. Да и я её оглядел уж всю. Может, занемогла перед красками. А может, просто истомилась в четырёх стенах. Она уж которую седмицу носа из крепости не кажет. Вся прозрачная, как навь. Собаку и ту с цепи иной раз спускают побегать. Ты б хоть погулять её вывел.
Колдун в сердцах махнул рукой.
– Вот ведь наказанье! Что мне, жалко её выпустить? Да на все четыре стороны! Только без меня нейдёт. А мне когда?
Он с досадой посмотрел на дурочку, во взгляде которой светилось слепое обожание.
– Так чего ж ты хочешь тогда? – Целитель развёл руками. – Этак кто угодно зачахнет.
Донатос в ответ покачал головой и кивнул скаженной.
– Идём. Ишь расселась.
Светла заторопилась. Сунула ноги в валяные сапожки, накинула полушубок, обмотала кудлатую голову платком и спросила с надеждой:
– Гулять?
Донатос про себя вздохнул. Какое «гулять»? Ему бы доползти до покоя, уткнуться мордой в сенник и хоть оборот поспать…
– Иди уже. – Он подтолкнул дурёху. – Всю душу вымотала.
На крыльце башни целителей скаженная обернулась к спутнику и сострадательно коснулась плеча.
– Умаялся, родненький? Идём, ляжешь, отдохнёшь. А я тебе похлёбочки принесу…
Колдун глядел, как она суетилась, как светилась от счастья, что может быть полезна, может ухаживать за ним, и сетовал про себя, что Хранители создали этакую бестолочь.
– Не надо мне похлёбки. В лес идём. Гулять. – Обережник с трудом выталкивал из себя слова. – А то взаправду загнёшься. Скажут, уморил.
Нет, он бы не сожалел, случись чего с этой малахольной. Но как бы тогда Клесх не насторожился да не попустился уговорами Лесаны: не передал Русая другому креффу, который помягче. Да той же Бьерге! Баба всё-таки, к тому же в тех годах, когда всяк делается жалостлив да мягок.
– Гулять? – Дурочка забежала вперёд, заглянула в глаза спутнику, стараясь понять, не насмехается ли? – Прям так-таки гулять?
– Прям да. – Донатос пропустил её вперёд, почти вытолкнул за ворота крепости. – Ну. Гуляй.
Девка обернулась, смерила креффа удивлённым взглядом.
– Как?
– А я почём знаю, как тебе гулять? – рассердился он. – Туда сходи или вон туда. От меня отстань только.
Светла тут же заплакала.
– Родненький, почто же ты меня гонишь? Куда же я туда пойду? Там ведь снегу по колена! Да и холодно! Идём домой, родненький, – добавила она и потянула его обратно в Цитадель.
Но Донатос не дался. Схватил скаженную за плечо и пинком направил в сторону леса.
– Пока три раза вокруг крепости не обойдёшь, никакого домой. Иди. А я тут посижу. – Он устроился на старом выворотне. – Топай, топай. На белок вон погляди. Может, ещё чего забавного увидишь.
– Одна не пойду! – упёрлась дурища. – А ежели волк?