Письмо из прошлого - стр. 65
Изображение в зеркале криво улыбнулось, узкие щелочки глаз совсем не стало видно. Маша тряхнула головой, провела рукой по зеркалу – это не она, это другая Маша из какой-то параллельной вселенной. Она не может быть такой, она другая. И словно в подтверждении этому, с кухни донесся голос матери, и показалось даже, что на плите что-то шипит, возможно, жарится молодая картошка, привезённая с дачи, а вот и отец, что–то играет на гитаре и Маша улавливает его тихий баритон. Изображение в зеркале вдруг дико засмеялось, расплылось в довольной улыбке, и Маша испуганно отступила назад, не понимая, что сотрясает ее не от обиды на зеркало, а от вырывающегося наружу собственного смеха.
Бутылку водки она нашла в гостиной за диваном, полную, еще не распечатанную, отец, видимо, берег на какой-то особый случай, но случай так и не наступил. Маша вцепилась в крышку зубами, с хрипом, словно зверь, рванула на себя и облегченно вздохнула, когда пробка отскочила в сторону. Обжигающий напиток скользнул по горлу, горячей волной разлился по телу. Он все лился и лился, а Маша все стояла посреди комнаты с запрокинутой вверх головой и смотрела на фотографию матери на стене и рядом свою, сделанную меньше года назад, когда родители были еще живы. Она так и стояла, пока не отпила половину бутылки, зашла кашлем, когда дыхание перехватило, осела на пол, совершенно ничего не видя перед собой, узкие щелочки вдруг сомкнулись, и она прогрузилась во тьму. Так и лежала посреди затоптанного пыльного паласа, свернувшись клубком, улыбалась, слушая, как поет на кухне отец, и причитает мама…
Максим подошел к двери, с неприятным чувством посмотрел на приколоченный к двери деревянный крест, искренне считая, что это уже слишком, прислушиваясь, постучал. Переложил тяжелый пакет с продуктами из одной руки в другую, улыбнулся, ожидая увидеть бабу Лиду, но дверь квартиры двадцать восемь никто не открывал, зато сзади послышался скрип и голос Анны Кузьминичны:
- Максим, это ты?
Он обернулся, женщина надела на нос очки, улыбнулась.
- Это я, здравствуйте. К Маше пришел, но что-то никто не открывает, они никуда не уходили, не знаете? – он был уверен – соседка все знает.
- Лидия еще вечером обратно к себе уехала. Почти сразу, после похорон.
- Как это? – Он нахмурился, в груди неприятно заныло. – Как уехала? Одна? А как же Маша?
Анна Кузьминична растерянно пожала плечами.
- Неслышно Машу. Тишина.. Ну, мало ли, вдруг ревела бы, стены то тонкие, все слышно, хоть и лестничная клетка между нами. Но тихо было, как в раю.
Максим выгнул брови, посмотрел на дверь, вновь постучал по ней со всей силы, с той стороны послышалось шуршание, дверь щёлкнула, и в приоткрытую щель он увидел заспанное лицо Маши.
- Малышка, привет. – Он слегка толкнул дверь, но Маша не позволила ей открыться.
- Уходи, я не хочу никого видеть.
- А к тебе никто и не придет кроме меня, так что давай, не дури, открой. – Прошептал он, обернулся – любопытная соседка все еще стояла на пороге своей квартиры и с интересом наблюдала за происходящим. – Открой, я зайду.
Маша сдалась, отступила на шаг назад, убирая от двери подставленную ногу, впустила его вовнутрь, поспешно отвернулась, когда он взял и включил в коридоре свет.
- Как ты? – он попытался ее обнять, но она увернулась, хотела войти на кухню, но вздрогнув, замерла на пороге – красный абажур слегка раскачивался над столом от проникающего сквозь старые рамы ветра. – Маша?