Письмо из прошлого - стр. 67

После обеда, он набрал ванну теплой воды, усадил ее как ребенка в пену, помог с волосами, которые она никак не хотела сначала мыть, потом расчесывать, а потом вдруг затребовала ножницы, чтобы сделать новую прическу прямо сейчас. Он пообещал ей стрижку, но позже, после того как она поспит и Маша, свернувшись клубком уснула на кровати, крепко держа его, сидящего рядом за руку. Он так и просидел с ней, не шевелясь всю ночь, потому как только он пытался высвободить свою руку, она с силой, не просыпаясь, сжимала ее и начинала стонать. Проснулась она прежней, с ясными глазами, влюблено смотрящими на него и Максим впервые смог немного расслабится. Оказывается всю ночь, он был напряжен, и только теперь почувствовал, как раскрываются оковы, и становится легче. А ближе к вечеру, чтобы немного взбодрить ее, он отвел ее в парикмахерскую в соседнем доме и ей сделали стильное каре. Но уже к ночи она вновь изменилась. Ее глаза заволокло тягучей поволокой, и взгляд снова стал рассеянный, а он сам неузнаваемый ею. Маша то засыпала, то просыпалась с таким диким стоном, что в жилах стыла кровь.

Пробуждение пришло внезапно. Просто что-то щелкнуло в голове, и она проснулась, но разомкнуть веки не спешила. Ей почти нравилось лежать в тишине и полнейшей мгле, не шевелясь, до глаз укрывшись одеялом, осторожно вдыхать и выдыхать воздух, нагретый своим же дыханием. А там, в мире жестоком и холодном, было светло и свежо.

Совсем рядом послышался звон. Маша повернула голову, открыла глаза: Максим сидел на кресле, крутил в руках сломавшийся на днях магнитофон.

- Ты починишь его?

- Уже. – Максим улыбнулся, бросил на нее мимолетный взгляд.

Она нахмурилась, с удивлением посмотрела на окно, за которым светило уже по-настоящему весеннее солнце и, кажется, пели птицы. Весна.

Маша села, окинула взглядом комнату. Сейчас она казалась намного красочней, ярче и теплей, словно весь мир до этого не погрузился в серую мглу.

- Голодная? – спросил Максим, не отрывая взгляда от своего занятия. – Я картошку пожарил. Мы поели уже, а ты уснула.

- Кто мы? – она вздрогнула, автоматически провела рукой по лицу, по длинным, не обстриженным накануне волосам, удивленно посмотрела на кончики светлых волос.

Максим вскинул голову, усмехнулся:

- Ты чего, Маш?

На кухне что-то грохнуло, послышались приближающиеся шаги. Маша обмерла – не уж то родственница вернулась. Но дверь скрипнула, и на пороге появился отец.

Собственный душераздирающий крик, испуганные стоны, она услышала со стороны – все поплыло и закружилось. Этого не может быть! Этого не может быть…

- Маша, что с тобой? – закричал Максим, бросился к ней, прижал к груди.

Она обхватила руками его спину, уткнулась носом в его грудь, вдохнула запах и крепко зажмурилась, боясь открыть глаза.

- Ты чего так кричишь-то? Перепугала всех.

- Я отца увидела. – Ответила Маша и снова застонала, поняв, что голос прозвучал вовсе не Максима. Ее спросил отец.

- Успокойся. – Сказал Максим и попытался заглянуть в ее глаза, но Маша еще сильней прижалась к нему

- О, Господи, я схожу с ума! – она замотала головой. Задергала плечами, пытаясь скинуть с себя наваждение – она отчетливо ощутила прикосновение руки отца.

- Дочка, что с тобой? – и снова его голос.

- Нет! Пожалуйста, нееет!

- Маша! – сказали одновременно отец и Максим – громко и требовательно. – Открой глаза!