Письмо из прошлого - стр. 68
- Нет! Я не могу! Этого не может быть! Тебя больше нет! Ты умер!
- Да кто умер то? – спросил Максим.
Маша резко отпрянула, удивленно распахнула глаза, бросила на него разъяренный взгляд и снова обмякла, опустила плечи, запищала – за его спиной стоял отец.
- Папа?!
Отец снова прикоснулся рукой к ее лицу, потрепал по плечу, усмехнулся:
- Я вообще-то еще жив, дочка.
- Максим сел на край кровати, спросил, нахмурившись:
- Тебе кошмар приснился? Что ты такое говоришь? Твой отец жив и здоров.
Маша перевела взгляд с отца на Макса. Она вдруг подумала, что образ отца, так хорошо видимый в солнечном свете, вдруг рассеется, заискрится в солнечном блике золотыми пылинками и все вернется на свои места. Она не сойдет с ума, а лишь погрузится в серую мглу.
- Маша. – Максим наклонился, заглянул в глаза. Она ощутила его запах, улыбнулась, но все продолжала, молчать, не в силах произнести ни слова. Во рту вдруг пересохло от непонимания и дикой осторожной радости, что лесным зверем, пробиралась внутри, желая вырваться наружу.
- Доча, ты чего?
Отец уже обнимает. И непонимание происходящего еще больше сводит с ума.
- Ты что жив?
Отец отпрянул от нее, посмотрел настороженно и удивленно, потрогал ее лоб, произнес обеспокоенно:
- Ты заболела, дочь? Что с тобой?
- Я здорова. – Маша попятилась.
- И я здоров и, как видишь, даже не пьян.
- Удивительно. – Маша зло усмехнулась, до сих пор ничего не понимая. – Что все это значит?
- Тебе явно что-то приснилось! – отец переглянулся с Максимом, оба усмехнулись. Ты полдня проспала. Не удивительно! Но как видишь, я жив, и всегда буду рядом, поэтому выкини плохие мысли из головы и пойдемте обедать.
Отец протянул руку и Маша, на мгновение, поверив, счастливо улыбнулась, бросилась в его объятия. И он не пропал и не исчез подобно видению.
- Мне все приснилось?
-Видимо, да. – Отец поцеловал ее в лоб, и этот поцелуй окончательно привел ее в чувство.
Она прыгнула ему на шею, обняла так крепко, насколько позволили силы. И почему она не делала этого раньше?! Какое же это счастье – чувствовать объятия родного человека.
- Это правда?! Я так счастлива!
Отец засмеялся и его смех эхом разнесся по квартире. Она прижалась к нему и тоже засмеялась. Стало легко. Она, опьяневшая от счастья, теперь не чувствовала тяжести, что поселилась прежде в ее душе. Она смеялась легко и звонко, порхала от счастья. Просто сон. Страшный сон, который в наваждении она приняла за явь.
- Как же я рада! – Маша распахнула глаза – от счастья даже побежали слезы. Максим, нахмурившись, стоял напротив, и весь вид его высказывал изумление и страх. Голова вдруг закружилась, но Маша мотнула головой – нет, это не от страха в его глазах, это от её счастья! Она пошатнулась, отступила назад – отец исчез, а Максим, выкинув руку вперед, медленно двигался на нее.
- Тише, тише, детка, успокойся…
Она вскрикнула, закрыла глаза и тут же полетела в тягучую пропасть.
И летела, казалось, безумно долго. Перед глазами мелькали отрывки черно-белых фотографий, разорванных на тысячи мелких кусочков. В клочья весь их семейный альбом, который они с матерью составляли многие годы. Маша помнила, как старательно выбирала кадры с проявленной пленки, как с удовольствием бежала после школы в фотоателье, где ей вручали оранжевый бумажный пакет. А потом они вместе с мамой вставляли новые снимки в альбом и даже иногда подписывали. Так было всегда, пока не наступил четвертый день золотой уже в том году осени. Мать вдруг вернулась с работы позже обычного, выпившей, с потухшими глазами в которых больше не искрилась их счастливая жизнь. Мир навсегда перевернулся, а их отлаженная до этого жизнь рухнула, как карточный домик.