Песнь о Сэйке - стр. 6

В урочище было шумно, словно день Долгого Света тоже настал раньше обычного: радостно болтали взрослые, гомонили дети, в большом общинном очаге тлели угли, а над ними истекал жиром громадный кабан. Сэйке хотела было ускользнуть к себе в домик, оставив разговор с соседями на утро, но её заметили раньше.

– Даже Ойган так не могла!

– Да даже древняя Майе! Слава Сэйке, прозорливой и говорящей!

Туган-кузнец, самый уважаемый мужчина урочища, пробился сквозь многолюдье, выставив перед собой прут с жареным кабаньим сердцем.

– Берёза оказалась какая надо: мощная, в меру раскидистая, не покрытая метками дятла. Хорошая будет делянка. А когда мы уже к урочищу путь держали – выскочил перед нами кабан. Мы уж Ящеру в пасть собрались, а кабан скосился на нас и издох. Мы его хотели сначала тебе показать, но как увидели Ящера – поняли, пошла ты в тайное место, с богами говорить. Знать, удачен был разговор, и кабан этот – знак.

Сэйке приняла прут, откусила от сердца и, глядя на неотрывно глядящих на неё соседей, поняла, для чего тарпыг выгнал в лес этого кабана.

– Я говорила сегодня с Алви. – Люди, до того тесно окружившие Сэйке, отступили назад. Только Сэйган осталась на месте: совсем юная, в светлом девичьем платье, от горящего позади костра кажущемся взрослым, тёмно-багровым. – Алви сказал, что на третий день от сегодняшнего придёт корабль чёрных людей, и с ним я должна будут отправиться на юг, в тот город, который они назовут своим домом. Такова воля Предвечных. Но вы не останетесь в одиночестве – утром я отведу юную Сэйган в тайное место, и сам тарпыг посвятит её Алви и Предвечным.