Первый реактор Курчатова - стр. 4
Ник сел на край кровати. Телефон на тумбочке мигнул циферблатом: 03:14. Ночь ещё глубока, до рассвета далеко. Он вгляделся в темноту и заметил тонкую голубую полоску, прорезающую щель двери. Свет был холодным, неестественным.
– Лена?.. – позвал он осторожно, но голос утонул в воздухе.
Ответа не последовало.
Он поднялся. Линолеум обжёг ступни ледяной прохладой, как будто пол принадлежал другому миру, где нет тепла. Ник вышел в коридор. Полоска света становилась шире, ближе, и с каждым шагом внутри него росло неприятное ощущение, что там, за дверью, его ждёт не жена, а кто-то другой.
Он толкнул дверь в гостиную и замер.
Комната тонула в рябящем голубом сиянии. На экране телевизора плясали миллионы белых и серых точек, хаотично сменяя друг друга. Звук был слабым, но резал уши: шипение, треск, будто отдалённый хруст костей.
Перед экраном стояла Лена.
Она не шевелилась. Лёгкая ночная рубашка обрисовывала тонкие плечи, волосы падали на лицо. Она была неподвижна, как статуя. Только грудь едва заметно поднималась.
Ник замер в дверях. Секунду, две, три он просто смотрел на неё. Казалось, её взгляд втянут в рябь, и оторвать его невозможно. В глазах – пустота.
– Лена… – наконец выдавил он.
Тишина ответила ему.
Ник сделал шаг вперёд. Линолеум под ногами жалобно скрипнул, и этот звук показался ему громче, чем весь мир. Лена не шелохнулась. Её глаза продолжали глотать хаотичный «снег» на экране, как будто там, среди мигающих точек, была скрыта какая-то недоступная остальным истина.
Он подошёл ближе. Голубоватое сияние выжигало черты её лица, делая кожу мраморной, почти мёртвой. Губы чуть приоткрыты, дыхание редкое и неглубокое. Ник ощутил, как по спине побежали мурашки.
– Лена, – повторил он громче, чем в первый раз.
Она не услышала. Не хотела. Или не могла.
Ник протянул руку и коснулся её плеча. Пальцы вжались в ледяную кожу, чужую, как если бы он тронул статую, простоявшую зиму на морозе. Лена вздрогнула всем телом, словно вырвалась из крепких оков. Голова дёрнулась в сторону, волосы хлестнули по лицу.
Она обернулась, и впервые за эту ночь их взгляды встретились.
– Ник?.. – голос её был хриплым, сломленным, будто издалека. – Что… что ты тут делаешь?
В его горле пересохло. Он хотел сказать: «Ты сама…», но слова застряли. Вместо этого он отрывисто пробормотал:
– Ты стояла у телевизора.
Она посмотрела через плечо. Экран всё так же рябил, выкидывая безумные точки. Лена нахмурилась, будто и правда увидела его впервые.
– Я… не помню, – тихо сказала она.
В её голосе дрожало что-то такое, что заставило Ника замолчать. Он потянулся за пультом. Щёлк – и экран погас. Сияние исчезло, оставив только блеклые очертания мебели.
Тишина легла на комнату. И в этой тишине Ник явственно уловил тонкий запах, как после удара молнии. Металл и озон. Он не мог понять, откуда он.
Лена всё ещё смотрела на него, моргая слишком часто, словно глаза резало. Она попыталась улыбнуться, но вышло лишь кривое движение губ.
– Давай пойдём спать, – выдохнул Ник, стараясь придать голосу спокойствие.
Она кивнула. И послушно пошла рядом, как будто была пустой оболочкой, которую он ведёт за руку.
Они вернулись в спальню молча. Лена улеглась на край кровати, отвернувшись к стене, словно хотела стереть себя из этого пространства. Ник укрыл её одеялом, поправил подушку и ощутил странное облегчение, будто вернул вещь на своё место. Только это была не вещь. Это была его жена, с глазами, в которых ещё минуту назад не было ничего человеческого.