Первый реактор Курчатова - стр. 3

– Лена… – начал он, но замолчал.

Она смотрела на него открыто и светло, и это спокойствие сбивало его с толку сильнее, чем любые истерики.

Слишком легко, – мелькнуло у него в голове. Слишком просто, будто она только и ждала этого предложения.

Он заставил себя улыбнуться в ответ.

Они вышли из кафе на набережную. Вечерний Питер был в своей лучшей форме: мосты отражались в воде, окна старых домов светились тёплыми пятнами, где-то за углом играла уличная скрипка. Город жил привычной, прекрасной жизнью – и именно это делало его особенно живым на фоне слов, которые только что прозвучали.

Лена ожила мгновенно. Она показывала ему фасады, рассказывала истории о каждом доме. Вот здесь жил поэт, вот здесь устраивали салоны художники, а за тем углом, в маленькой квартире, когда-то скрывался революционер.

Она порхала от одной истории к другой, её глаза сияли, руки то и дело указывали на детали: лепнина, кованые решётки, старый подъезд. Она светилась, и в этом свете была лёгкая печаль, словно она прощалась.

Ник слушал, кивал, даже задавал вопросы. Но внутри его всё сжималось. Она бросала любимый город. Любимую работу. И на решение ей потребовал меньше минуты. Слишком легко. Слишком без драмы.

Лена взяла его под руку, потянула дальше.

– У нас ещё час, пока не стемнело окончательно. Хочу показать тебе один двор. Мой любимый.

И он пошёл за ней.

Поезд мягко тронулся, и город начал растворяться в окне. Купола, шпили, подсвеченные фасады – всё уходило в прошлое, становилось пятнами света, а потом и вовсе растворялось в темноте.

Ник сидел рядом с Леной, и смотрел только на неё. Она устроилась у окна, подперев подбородок ладонью. В отражении стекла её лицо казалось другим – спокойным, сосредоточенным, почти отрешённым.

Он ждал вопросов. «Как мы будем жить? Что я буду делать в этом Курчатове? Почему так далеко?» Но вопросов не было. Вместо этого Лена сидела тихо, смотрела вдаль, как будто знала то, что не знал он.

– Устала? – спросил Ник, стараясь разрядить паузу.

– Немного, – ответила она мягко, даже улыбнулась. – Но всё хорошо.

Он сжал её руку, пытаясь уловить знакомое тепло. Оно было, но каким-то странным, чуть прохладным, как будто что-то в её пальцах изменилось.

Поезд набирал скорость. За окнами мелькали поля и редкие деревни, тёмные силуэты леса. Ник пытался представить: новая жизнь, новые стены, новая квартира. Но в голове снова и снова вставал образ Питера – шумного, красивого, вечного. И Лены, которая так легко от него отказалась.

Он смотрел на неё и не понимал: это уверенность или равнодушие?

Поезд мчался сквозь ночь. В окно врывались редкие огоньки деревень, да далекие фонари трассы. Лена сидела неподвижно, всё так же глядя вперёд. Когда Ник попытался заглянуть ей в глаза.

Лена спокойно кивнула, не отводя взгляда от окна. И на секунду Ник почувствовал: может быть, она знала, куда они едут, лучше, чем он сам.

6 июня 2028 года

Ник проснулся внезапно, словно кто-то дёрнул его за невидимую жилу. В ушах стоял гул, тяжёлый и вязкий. Будто внутри черепа работал трансформатор. Он приподнялся, вдохнул спертый воздух спальни и сразу почувствовал: в комнате чего-то не хватает. Точнее кого-то.

Он протянул руку в сторону жены – простыня оказалась холодной. Пустота рядом тянула к себе, и Ник невольно прислушался. Дом спал, как всегда: редкое тиканье часов на кухне, ветер за окном, да слабое гудение электроприборов. Но за этим привычным фоном скрывалось другое – странное потрескивание, похожее на дыхание больного.