Перекрёстки детства - стр. 47
Всё так же, содрогаясь от страха я повторял этот трюк ещё пару раз, буквально силой заставляя себя вставать на холодную и мокрую металлическую поверхность. С возрастом я стал бояться высоты гораздо меньше, но вместе с боязнью прошло и желание проделывать подобные художества, кого-то в чём-то убеждая. Совершать отчаянные поступки стоит, доказывая что-то лишь самому себе, но никак не другим. Умение преодолеть страх не означает избавление от него, многие наши страхи существуют до тех пор, пока существуем мы. Оно лишь позволяет поверить, что ты сильнее, а значит, в нужный момент времени сможешь возвыситься над этим чувством, оттолкнуть его. Храбрость-не бесстрашие, а способность стать выше своей слабости.
Добравшись до правого берега, я в тот раз не стал переходить по балке обратно. Шёл я туда не за этим. Мне хотелось наловить раков, что являлось ещё одной страстью проходящего года. Их тем летом притаскивали и с пруда, и с плотины, выуживая из-под камней голыми руками. Я предвкушал, как играючи достану, хотя бы, пяток раков и принесу их домой, чем удивлю и маму, и друзей. Поговаривали, что эти зверюги прячутся меж глыб, лежащих частично в воде, частично на берегу. Те, кто имел опыт и оказывался удачлив, вытаскивая усачей на свет божий, варили их в кастрюле, разводя костёр прямо между камней. Пищей для огня служили притащенные с высокого берега старые сухие ветки, разбитые ящики, щепки и поленья, незаметно позаимствованные из дровениц у ворот ближайших домов. Выеденные панцири бросались тут же и иногда хрустели под сапогом. Среди булыжников встречались трупы странных, сероватых, с белым брюшком, продолговатых рыбин. Они очень походили на змей, считались ядовитыми, в пищу не употреблялись и, если вдруг оказывались у кого-то в саке, то недрогнувшей рукой выбрасывались на прибрежные камни, где какое-то время извивались, пытаясь безуспешно доползти до спасительной воды. Среди прочего ужаса про этих рыб ходила байка, что они могут вцепляться зубами в голую человеческую ногу или руку и пить кровь. Пацаны их побаивались и, видя извивающееся у воды тельце, бросали в него камнями, пытаясь добить. Это сейчас я знаю, что угорь совершенно безобиден, а в то время старался держаться от них, даже мёртвых, подальше.
И вот, спустившись к реке, я улёгся животом на камни, почти сразу же, намочив и замарав, не только свою единственную домашнюю куртку, но и брюки. Закатав правый рукав, я начал шарить под одной глыбой, под второй, под третьей. В сапог, каким-то неведомым образом попала холодная противная вода, мне пришлось его снимать и отжимать носки. И ничего, никого, ни одного рака!
Да что раков! Даже рыбаков на берегу в этот промозглый день не было. Лишь вдали, поближе к тополям, у чьего-то доходившего почти до воды огорода, маячила одинокая фигурка, махавшая удочкой. Знай я, кто это, то, наверное, не стал бы слишком долго задерживаться и отдыхать, сидя на валуне, болтая сапогами в потоке.
Встав, отряхнувшись и перебравшись по камням чуточку дальше по течению, я повторил попытки. Но и они не дали никакого результата.
Рукава куртки, касаясь воды, намокли, стало совсем неуютно и холодно. Запах водорослей, смешиваясь с вонью мочи, гниющей рыбы и сгоревших досок, валявшихся тут же, казался тошнотворным.