Перекрёстки детства - стр. 46

В остальное время течение катило свои воды ровно и спокойно и кое-где даже имелась возможность перейти вброд с одного берега на другой. Мы перебирались так неоднократно, не имея какой-либо определённой цели, просто из озорства. Вода могла доходить до колен, толкала на скользких камнях, норовя опрокинуть на бок, а тягучие зелёные водоросли, напоминавшие волосы спящей русалки, обвивались вокруг ступней.

Но, когда открывали шлюзы, то от кромки берега следовало держаться подальше. Светловка увеличивалась в размерах почти в полтора раза, превращаясь в злобного неистового зверя, несущегося вниз с пугающей силой и сметающего всё на своём пути.

В тот год на плотине начали укреплять стены, по которым кое-где, от старости, поползли трещины. К ним свезли кучу разного строительного материала, в том числе и две металлические балки шириной около сорока сантиметров. Ту, что оказалась подлиннее, перекинули с одной стены на противоположную. Вторую, покороче, уложили так, что она, замерев на половине пути до другого берега, нависла над пенящимся потоком. Как у нас и полагается, по окончании работ их бросили на месте реконструкции, убрав лишь следующим летом.

К ним-то, под сеющей с неба дождевой пылью и направил я свои сапоги в тот серенький осенний день.

«Страх воды присущ не всем видам кошек, но имеется у некоторых пород собак»

Николай Глазычев. «Милицейские будни»

Перебраться по балке с одной стены на другую, не обращая внимания на воющую водопадом, далеко внизу, тёмную и страшную бездну воды, у пацанов нашего села считалось признаком храбрости. Казалось, если свалиться с такой высоты прямо в бучило, то ничего уже не спасёт. И хотя, я не помню случаев, чтобы кто-то утонул, упав туда, чудилось, со мной будет именно так, а не иначе. Тем более, что я не умел плавать.

Не каждый мог сразу отважиться на такую прогулку, а те, кто переходил, делали это с каменным лицом, демонстрируя окружающим соплякам, что уж они-то ни капли не боятся ни высоты, ни бурлящего под ногами водопада. Из моих друзей так переходили и Панчо, и Гоша, и Банан. А я-не мог. Высоты я страшился неимоверно, а водоворот внизу, словно зная это, гипнотизировал, маня сигануть в пучину вниз головой. Несколько раз я, передвигаясь на корточках и держась за выступающие узкие, холодные края, добирался, почти до середины, но разворачивался и, обмирая от ужаса, не думая ни о чём, возвращался обратно. Приходилось карабкаться к дороге почти по отвесному склону и перебегать на другой берег, как все обычные люди.

Надо мной посмеивались, обзывали ссыкуном, но преодолеть себя я не мог.

И всё-таки однажды, набравшись храбрости, когда рядом никто не мешался, а удочка не занимала руки, я вновь ступил на дрожащую поверхность балки и сделал шаг над пропастью. Воду в этот раз не спускали и поток внизу был не особо силён, хотя и привлекал к себе моё внимание. Это уже потом мне стало известно, что в подобных случаях нельзя смотреть вниз. Я в тот день смотрел. Кружилась голова. И замирало, обрываясь, сердце. Но, шаг за шагом, ступая медленно и осторожно, я продвигался вперёд, и вскоре позади осталась большая часть пути. Возвращаться оказалось поздно, и вскоре я ступил на другой берега. Никакой особой радости по этому поводу я сперва не испытал, ужас от пережитого был так силён, что гасил все остальные эмоции. Лишь немного отдышавшись и придя в себя, я осознал, что, как и другие, смог пройти это испытание.