Патрициана. Книга четвёртая - стр. 6

Инаро пытался угадать, какие смертоносные чудеса скрывают в себе сокровищницы катар-талах — и смогут ли энтари им противостоять.

— Помните, перед войной, — первым заговорил он. — Вы пытались восстановить карты, по которым крылатые приплыли на материк?

Лира дёрнула плечом. Иногда Дайнэ забывался и как раньше называл её на вы. Это значило, он ушёл глубоко-глубоко в себя и стал беззащитен, как никогда.

— Помню, — мягко сказала Лира. — Я помню об этом, но не сейчас. Сейчас я больше всего хотела бы вернуть храм. Не только сокровища древности, Дайнэ. Но и дом для нас всех. Мы не можем вечно оставаться в небесах.

Дайнэ молчал.

Намэ сама не заметила, как подняла руку и отвела в сторону прядь его тёмных длинных волос.

— Я хочу построить новый мир, Дайнэ. Мир, в котором мы все найдём себе место. — Она замолкла. А потом продолжила, прекрасно зная, какой эффект произведут её слова: — Мир, в котором мы с тобой всегда будем вдвоём.

Дайнэ закрыл глаза и обмяк.

Лире было стыдно — но не настолько, чтобы прекратить. В её груди жил клубящийся, колючий как ёж комок боли, и сама она помыслить не могла о том, чтобы остаться с кем-то рядом на всю жизнь. Каждое прикосновение заставляло её вздрагивать. Но верно было и другое — по ночам она боялась оставаться одна.

И, теперь уже честно, она закончила:

— Можно я останусь у тебя, Дайнэ? Я не хочу… спать одна. В темноте.

— Конечно, — тихо и устало ответил Инаро и притянул её к себе.

Какое-то время Лира оставалась неподвижна в его руках, а затем медленно отстранилась.

— Сыграй мне, — попросила она.

Дайнэ кивнул и встал.

Когда Лира попросила его в первый раз, он пытался сказать, что тридцать лет не держал флейту в руках. Но Савен не отступала. И Савен всё ещё была его намэ. Даже теперь, когда Дайнэ вырезал таар.

Он сдался.

Больше не пытался спорить.

Инаро подошёл к столу, стоящему у одного из окон, отпер верхний ящик и достал оттуда ларец. Поставил на стол, отщёлкнул замок и вынул флейту. Ту самую, которую подарила ему Лира давным-давно.

Савен бесшумно перебралась на кровать и замерла, обхватив колени руками.

А Дайнэ поднёс флейту к губам. Тихая и бесконечно грустная мелодия разнеслась над комнатой, над крепостными стенами и над тренировочным двором. Даже саркары перестали стучать. Все, кто не спал, притихли, вслушиваясь в эту мелодию — последнее воспоминание о мире, которого больше нет.

2. ГЛАВА 2. Рим

Рим пах гарью, копотью и палёной кожей.

Норен из-под опущенного капюшона наблюдал за Веленой. Патрициана ехала на полкорпуса лошади впереди. Она опустила капюшон на плечи, будто бы демонстрируя прохожим своё возвращение. Однако горожане были слишком заняты собственными проблемами — расхищенным скарбом, шайками хулиганов, примостившимися чуть ли не в каждой подворотне, горящими сараями и сеновалами.

Только раз на лице Хейд мелькнула тень эмоций — когда они въезжали в полуразрушенную триумфальную арку. Всё остальное время она молча и равнодушно взирала на изувеченный город, и языки пламени отражались в её глазах, как в зеркале.

Несколько раз они видели уличные стычки — но в темноте даже катар-талах не мог разобрать, кто с кем дрался. Нападающие и защищающиеся были одинаково оборваны, одежда их, если и носила когда-то знаки отличий, то теперь от них не осталось и следа.