Патрициана. Книга четвёртая - стр. 8
Она сама спешилась и отвела жеребца на конюшню. Норен следовал за ней. Здесь оставались остатки подмокшей соломы. Ни одного скакуна из коллекции патрицианы в стойлах не было.
По-прежнему не говоря ни слова, энтари привязала обеих лошадей, положила им сена и вышла. Норен осмотрелся, пытаясь обнаружить следы пребывания человека, но, похоже, конюшня была покинута уже давно. Он тоже вышел.
Двери особняка были плотно закрыты и заперты на ключ. То ли мародёры побоялись забраться в усадьбу патрицианы, то ли квартал всё же неплохо охранялся.
Ключа у Велены не было. Она оглянулась на спутника.
Не дожидаясь приказа, крылатый подошёл к двери, достал нож и, покопавшись немного в замке, открыл дверь. Петли скрипнули. На путников пахнуло прохладой.
Он вошёл внутрь и отошёл в сторону, уступая дорогу патрициане. Здесь было так же пусто, безжизненно и темно.
Велена, явно пребывавшая в некоем подобии транса, не стала искать ни свечи, ни огниво, а лишь щёлкнула пальцами. Над головой её запылал ровный светящийся шар бордового цвета.
Норен осмотрел атриум. Ничего не изменилось. Только завитушки резных комодов покрылись толстым слоем пыли, а зеркала — паутиной.
Велена прошла во внутренний сад и свернула направо, к своей спальне. Норен остановился на террасе, соединявшей центральную залу с личными покоями патрицианы.
Он вспомнил, как впервые оказался здесь. Как, едва оправившись от раны, первый раз шёл через этот сад. Как в первый раз проснулся в маленькой комнатке на втором этаже — и как получил новую, такую же небольшую, но по соседству со спальней госпожи. Как боялся остаться один, в четырёх стенах, и как с трудом удавалось ему побороть чувство, что он всё ещё находится в темнице.
Уже у самой спальни Велена повернулась и вопросительно посмотрела на спутника.
— Вот мы и дома, госпожа, — сказал крылатый. — Наверное, мне нужно зайти к себе.
Энтари повернулась и шагнула к нему.
В неверном свете магического пламени она вгляделась в лицо спутника, но ничего не смогла разобрать.
Глаза крылатого оставались холодными, как всегда. Порой Велене казалось, что она научилась читать эмоции в зрачках того, кто свёл её с ума. Сейчас она поняла, что по-прежнему не знает о нём ничего. По-прежнему не понимает ничего. И всё её умение обольщать, всё её мастерство никогда не помогут ей проникнуть в сердце Норена достаточно глубоко.
— Ты не человек… — прошептала она.
Норен смотрел на неё, как будто не слышал этих слов.
«За что?» — пронеслось у Велены в голове тогда, но эти слова она уже не произнесла вслух.
Велена не хотела быть слабой. Теперь, когда она вернулась домой и снова стала патрицианой, время сомнений прошло. Но все законы мироздания рухнули вместе с императорским дворцом, почва уходила из-под ног и как играть в эту новую, абсолютно незнакомую игру, Велена не знала.
«Ты вообще паршивый игрок», — со злостью подумала она. — «У тебя нет никого. И не будет уже никогда».
— Только недолго, — старательно контролируя голос сказала она, и в эту секунду Норэну показалось, что энтари тоже боится оставаться одна.
Он смотрел на патрициану — и не узнавал. «Госпожа» засохло у него на губах, и Норен сам уже не знал, зачем это сказал.
«Потому что это Рим», — со злостью подумал он. «Это снова проклятый Рим, в котором ты всегда будешь пленником и рабом».