Пат для Синей Бороды, или Повстречать, женить, влюбить - стр. 27
- Вот ты дубина-а… - протянул король вслед.
Генри мог говорить, что угодно, но Ральф уже всё решил. Вызванный управляющий рассыпался в поздравлениях насчёт свадьбы, но маркграф остановил его жестом.
- Моя жена останется здесь, - сказал Ральф, и управляющий угодливо закивал. – Завтра снимешь в банке сто золотых и передашь ей. На хозяйственные нужды. Скажешь, отчитываться не надо. Пусть распоряжается домом, как хочет.
- А вы сами разве не скажете госпоже маркграфине… - начал управляющий, но Ральф снова приказал ему замолчать, пошевелив рукой.
- Потом напишу ей, - сказал он. – Передай, что пока у меня много дел.
Ральф вышел из дома через чёрный ход, чтобы не проходить мимо комнаты, где расположилась новобрачная. Он, и правда, нехорошо поступил. После брачного благословения в церкви, когда его жена повернулась к нему и подставила румяное личико, прикрыв глаза и вытянув губы трубочкой - для поцелуя, Ральф не нашёл в себе сил на этот самый поцелуй. Просто стоял столбом, а потом пошёл из церкви, не дожидаясь жены. Потому что если бы поцеловал, то точно не смог бы уйти этой ночью. И если бы встретил её сейчас – тоже не смог бы.
Он вспомнил, как она сердито посматривала на него, когда они садились в сани, чтобы ехать в его городской дом. За всю дорогу они не сказали друг другу ни слова. И это к лучшему.
Сегодня леди Патриция будет злиться, завтра его возненавидит, а через неделю-другую, подаст на развод. Сто золотых – неплохая сумма, чтобы избавиться от неудобного мужа и обрести желанную свободу, не возвращаясь в родительский дом. Да, именно так всё и должно быть. Только так можно обмануть проклятье. Не для того он спасал эту синеглазку, чтобы она умерла через год.
Сани уже были запряжены, и Ральф отпустил кучера, сказав, что править будет сам.
Ему, действительно, хотелось сейчас побыть одному, и гнать лошадей во всю прыть, чтобы ветер свистел в ушах, и чтобы все ненужные мысли о юной восьмой жене выветрились из головы.
Проезжая мимо водопада, он даже отвернулся, чтобы не видеть того места, где впервые повстречал жену. Ей повезло, что он проезжал мимо. Забавно, что ехал-то он на встречу к ней…
Когда Ральф добрался до замка, вино уже отпустило, но вот мысли о восьмой маркграфине не отпускали. Возвращались с завидным постоянством – хоть ты выпей ещё кувшин выдержанного красного.
В замке уже спали, но едва Ральф поднялся по лестнице, появилась экономка – в шали поверх ночной рубашки, с тяжёлой связкой ключей, и с насупленными бровями.
- Опять не предупредили, что возвращаетесь, - заворчала экономка, держа свечу повыше, чтобы маркграфу было видно, куда ступать. – Еды совсем не осталось, всё съели за ужином, и печи уже прогорели.
- Не беспокойся, Брил, - ответил граф, сбрасывая ей на руки запорошенный снегом плащ. – Я не голоден, есть не буду.
- Ехали от города, и не будете? – сварливо отозвалась она. – Сейчас принесу холодного окорока и чая. Зимой нельзя ложиться спать голодным, чтобы вы знали.
- Конечно, а то гоблины утащат, - усмехнулся Ральф, но усмешка получилась невесёлой. – Ладно, неси, что есть. Завтра я уезжаю в Плакли. Дня два меня не будет. Его величество в городе, может заглянуть к нам, имей в виду. Приготовь что-нибудь, чтобы достойно его встретить. И проводить.