Пасть дракона - стр. 14
– Голову только вешать не стоит. Пригодится она.
Посмотрел я на него, и вот до сих пор взгляд его помню: строгий, осуждающий, но не гневный. Без злобы взгляд.
– Не наказал вас старший лейтенант? – спросил Уржанцев.
– Нет. Но от этого не легче стало.
– Наш бы капитан за такой выстрел в наряде…
И замолчал. Посчитал, видимо, что допустил вольность по отношению к своему начальнику. Колосов, поняв это, ничего не стал спрашивать.
«Выходит, не разговорится».
Пора было ехать дальше, чтобы успеть до вечера, побывав у чабанов, вернуться на заставу. Колосов еще вчера договорился с Серовым, что вечером проведет беседу с пограничниками о дружбе и товариществе на примерах свой службы здесь рядовым, а вот откровенного разговора с сержантом, на который рассчитывал во время поездки к чабанам, не получилось. Колосов не хотел задавать лобовые вопросы, опасаясь, что тем самым еще больше отдалит откровенность, а время шло безбожно быстро. Капитан хотел было уже подняться, чтобы подтянуть подпруги у коня, решив, что, быть может, в пути найдет удобный повод для начала желаемого разговора, но Уржанцев, поняв, что офицер собирается ехать, сам попросил разрешения задать ему один, не очень, как он выразился, тактичный вопрос.
– Наш начальник сказал, что вы приехали разбираться с Воронцовым. Как вы считаете, он хороший человек?
Колосова обрадовал этот вопрос, но и удивил, ибо сам он хотел задать сержанту именно такой вопрос. Помедлив немного, ответил:
– Человек – хороший, а солдат – неважный.
– Почему? Почему вы так думаете?
– Как тебе ответить? Впрочем, тебе об этом лучше знать, из одной тарелки хлеб берете. И солонка у вас одна.
– Мне-то известно, но не верят нашему брату.
– Капитан не верит?
– Был бы замполит не в отпуске, он бы точно вмешался, а сейчас, – Уржанцев немного помедлил, подыскивая, похоже, более удобные слова, затем продолжил: – У нас на заставе кружок шоферского навыка. Перерыв сейчас в его работе. В госпитале наш водитель. Мы хотели, чтобы не забылось ничего, ефрейтора Воронцова попросить с нами заниматься, он охотно согласился, так капитан Серов – ни в какую. Он, говорит, не за отличную службу к нам прислан, его самого воспитывать нужно, а не ему людей учить. Зачем путать одно с другим? А Воронцову запрет – плевок в лицо. Вы бы поговорили с начальником заставы…
– Хорошо, – пообещал твердо Колосов. – Обязательно. Ну а теперь – в путь. Нарзанчику на дорожку по глоточку.
Он прилег на густую траву и, обжигая зубы, принялся смаковать бодрящую вкусность. Уржанцев прилег чуть поодаль, у одного из арчевых корней, и почувствовал под ладонью что-то круглое. Вроде бы камень, но вроде бы нет. Раздвинул на всякий случай траву и даже воскликнул:
– Товарищ капитан!
Удивиться и возбудиться было от чего: в траве, почти у самой воды, лежали старинные золотые часы с крышками и цепочкой. Не оброненные, а явно спрятанные. Колосов осторожно взял их, осмотрев, прислушался: не идут ли. Лишь поле этого открыл крышку. На внутренней стороне крышки фирменная марка: «Павел Буре. Поставщик двора его Императорского Величества» А на тыльной стороне верхней крышки гравировка. Ручная точечная: «Другу Уразбаю Мурзабекову от И.В. Симонова. Год 1931, апрель, день 13».
«Мурзабеков?! Мурзабеков?! Знакомое что-то…»