Пасть дракона - стр. 13
– В Боговых воротах это было. Не в первом наряде, что самое неприятное. Старшим уже ходил. Опытным пограничником считался. Закиров, как сейчас помню, младшим шел. Туча над головами. За фуражки цепляется. Вот-вот гроза начнется. Жутко. Легли за камень, наблюдаем и грозу ждем. Вдруг Закиров меня в бок. Шепчет: «Кто-то в щель бежал». Мы – туда. Далеко, думаю, не уйдешь. Там подъем крутой. Пробежали до конца расщелка – никого. За каждый камень заглянули – никого. Спрашиваю Закирова, не померещилось ли, но он Аллахом божится, что видел человека. Но где он тогда? Не провалился же сквозь землю.
Стоим, обсуждаем, а время уходит. Давай еще раз, со всеми, конечно, предосторожностями, все осматривать. Молния помогла, вспыхнув как раз тогда, когда нужно было: увидел я на одном из камней содранный мох. Чуть выше – еще мох содран. Будто когтями кто царапал, поднимаясь наверх. Тут меня осенило: кошки альпиниста. Что делать? Оббегать гору далеко, километров пять. Вот и думай. На душе не знаю, что творится. Мысль стучит: «Время уходит! Время!»
Тут как вспыхнет над самой головой молния, а следом – гром. Такой страшный, что мы прижались к скале. А чуть ли не задевая наши спины, камень сверху пролетел. Все! Обвал! Конец нам! Ан – нет. Не произошло обвала, а посыпал град. Вышли мы из укрытия – вновь молния, и тут я увидел, что на скале кто-то валун качает, силится столкнуть его. Мы – в укрытие, чтоб тот не обнаружил нас. Приказываю вполголоса Закирову, чтобы к розетке прошмыгнул и доложил на заставу, а он в ответ: «Я с тобой». Я даже голос повысил. Строго приказал. Подчинился. От камня к камню, потом, чувствую, побежал. Я же снял сапоги, снял плащ, выбрал поудобней место, чтобы зацепиться и полез вверх. Камни мокрые, ноги срываются, рукам тоже не очень цепко, но упрямство одолело мной. В общем, карабкаюсь вверх, а мимо меня камни летят. Злой сверх меры: «Обвал думаешь сделать! Все равно доберусь!» Чем выше, тем осторожней становлюсь, чтоб себя не выдать. Икры судорога начала сводить, ноги срываются, того и гляди вниз загремлю, но как-то умудрялся не только держаться, но и лезть без остановки. Медленно, но все же – вверх.
Колосов достал папиросу, закурил. Затянувшись глубоко пару раз, продолжил:
– Потом смешно и горько вышло. Забрался я на верхотуру, глянул из-за камня, а у обрыва – медведь. Метрах в пятнадцати от меня. Поднимает камни и швыряет вниз. Не вытерпел я, смахнул с плеча винтовку. Потом ругал себя, стоя у убитого зверя. Гроза прошла. Светать уже начало. Тут и старший лейтенант Стрижков, начальник заставы, подоспел. Он сразу – в обход. По пологому склону. Увидел медведя, все понял. Не стал слушать доклада. Посмотрел на меня с жалостью и укором. Стою я, в грязи весь, в ссадинах. Гимнастерка и брюки во многих места разорваны, колени содраны, жалкий, видимо, видок. Снял с себя Стрижков плащ, накинул мне на плечи и сказал неопределенно:
– Да-а. Ну, ничего…
Стою и ругаю себя, а он не грубо так говорит:
– На трудную вершину ты забрался. Хороший альпинист. Но не пограничник. Думать, сынок, надо. Граница рядом. Может, пока ты за медведем гонялся, нарушитель прошел через перевал? На границе нервы всегда должны быть на предохранителе.
Что я мог ответить? Стою, потупив глаза. Себя проклинаю. Не изучил толком следы, не пригляделся, кто наверху, а полез дуром. Был бы нарушитель, он меня как куропатку снес бы. Только мысль-то трезвая после пришла. А что махать кулаками, когда драка закончилась? А начальник заставы еще соли на рану сыплет: