Отравленные узы - стр. 7
Спорить я не стала – лишь уткнулась в центральную голову пса и прикрыла глаза. Перед нами по капле, по лёгким мазкам неведомого художника, вырисовывалась реальность, до жути обычная и полная повседневных дел.
II
. Загребущие лапы
1.
Среди всего этого хлама, на которое она выкинула целое состояние, нашлась и мало-мальски стоящая вещь – семейный альбом. Одинокий, пыльный, заброшенный, он лежал в глубинах скрипучего комода. Он начинался с чёрно-белых фотографий прошлого века и заканчивался моим ранним детством – последней точкой отсчёта, блаженными и нервными днями затишья перед страшной бурей безумия.
Я узнавала прабабушку, что держала семью в ежовых рукавицах и панически боялась фейерверков. Она с дикой бережливостью откладывала каждую копейку и вынуждала мать изнашивать обувь до крови, настолько, что у той были кривые обрубки вместо пальцев. Затем шли бабушки, дядья, тётки, закрашенное белым лицо отца и мать, удивительно улыбчивая и непохожая на саму себя.
Неудивительно, что она запрятала его подальше и прикрыла ворохом блестящих вещей.
«Убери! Убери! Убери!» – даже моим чудовищам было неуютно рассматривать знакомые и чужие лица.
За каждым фото вырисовывалась череда воспоминаний: вот палисадник с раскидистой и кислой вишней. Там мы с троюродным братом играли в салки и подсаживали друг друга на эмоциональные качели. Я обожала заводить его в незнакомые места и оставлять в одиночестве, а он – обещать мне веселье и исчезать на целый день. Мы учились ненавидеть и манипулировать, врать и юлить перед взрослыми – и всё же каждый раз радовались редким встречам.
Дальше пошли застолья: дни рождения и сезонные праздники. Сильнее всех, конечно, старалась мать, желая казаться лучшей хозяйкой в мире. Курица, котлеты, салаты, нарезки, голубцы – большую часть блюд привозила она, волоча клетчатые сумки и забитые доверху судки через весь город. Интересно, в какой момент она поняла, насколько это бесполезно? И поняла ли?
Из мыслей меня вырвал завибрировавший телефон – пришло уведомление от… тётки? Внезапно. Я ведь почти не помнила её, да и не общались мы ни разу, максимум – пересеклись на Красную горку мельком.
«Твоя мама брала у меня некоторые вещи, – писала она. – Я бы хотела забрать их».
«Ок», – отозвалась я.
Пересекаться с родственниками у меня не было никакого желания, но тут уж ничего не поделать. Хочет – пусть забирает, хоть сервизы, хоть шубы, хоть что-то ещё. Всё равно ушло бы на помойку или в волонтёрские фонды.
«Я заеду завтра», – предупредила тётка.
«Ок», – всё тот же ответ.
Хотела бы я знать, сколько раз они перемывали кости и мне, и матери. Кажется, это началось ещё до того мрачного периода, когда её понесло. Хотя их тоже можно понять. Тяжело находиться рядом с неэмпатичным человеком, который считает себя экспертом во всех сферах жизни.
– Что значит – не сошлись характерами? – хмуро удивлялась мать, узнав, что дальняя родственница решила разойтись со своим мужем. – Не бывает такого!
– То и значит, – слышалось в ответ. – Не получилось у нас создать хорошую семью.
– Ухх, Светка, была бы ты моей дочерью, я бы тебе все косы повыдёргивала! – она чуть не стукнула кулаком по столу. – Раньше вообще за такое изгоняли и травили, а ты!
Я ковыряла вилкой сырный салат, стараясь не вслушиваться в разговоры взрослых. Они казались мне скучными и лишёнными всякого смысла. Какая разница, кто с кем развёлся и кто на ком женился, когда по телевизору показывали самых настоящих фей?