Отец-одиночка поневоле - стр. 26
– У вас есть отличный шанс поправить её здоровье. Обследовать у лучших врачей. Заработать хорошую сумму в конце концов. При этом не надо будет делать ничего противоестественного или немыслимого. Всего-то заниматься девочкой, которая, по вашим словам, вам не безразлична. Или это не так?
Подкуп. Наглый и беспринципный. Шантаж. Манипуляция.
– Я устала, – сказала то, что на уме. Перехотелось с ним спорить, потому что вряд ли я способна сейчас что-то донести до твердорогого самца, что на двести процентов уверен в своей непоколебимой правоте.
– Вот и хорошо. Отправляйтесь спать. Утро вечера мудренее.
– Утром мне надо быть на работе.
– Без проблем. Сядем в машину, съездим в ваш город, напишете заявление на расчёт. Заодно сообщите родным, что у вас наметился карьерный рост в столице.
Всё у него просто. Ни тени сомнения. А я не знаю, что делать. Точнее, знаю: Машку я ему оставить не могу, а поэтому, как бы ни пыжилась, подчинюсь этому диктатору, хоть всё внутри сопротивляется.
Я бы всеми лапами упиралась, но умом понимаю: мне его не переломить. У него есть деньги, а значит – миллион возможностей меня сломать, отобрать ребёнка с концами. Я ведь знаю, что это он… тот самый, от которого Полина захотела родить.
У нас с ней на тему отцовства был всего один короткий разговор.
– Он просто такой… ух! От него детей рожать – удовольствие! Хороший.
Для Поли это был очень веские аргументы: ух и хороший. В двадцать лет только такие и действуют. Она, наверное, влюбилась в Алексеева без памяти, хоть ни разу об этом не говорила. И то, что не искала, не пыталась встретиться, я тоже знала.
– Зачем? – удивлялась она, когда Ирка пыталась на неё прыгать. – Он же как ветер: есть и нет. Он как мечта: сказочная и несбыточная.
Поля у нас сама была, будто одуванчик – лёгкая, воздушная, вечно куда-то летящая. И ко всем событиям в своей жизни она относилась философски: не страдала, не зацикливалась, а шла вперёд.
После рождения Маши она пару раз увлекалась другими мужчинами. А может, и больше. Но эти из «пары раз» были вполне серьёзными кандидатами на пост её мужа. Ни за одного из них она замуж так и не вышла. Не они её бросали – она их.
– Я ещё слишком молода, чтобы всю жизнь лицезреть кого-то одного рядом с собой! – и в этом Поля была вся.
– Ладно, – сказала я Алексееву. – Давайте с этой мыслью я пересплю.
Он посмотрел на меня подозрительно и пристально. Сурово даже, будто я пришла в его дом с неприличным предложением. Видимо, слово «пересплю» нашло в его душе гневное порицание. Моралист выискался.
– Что? – сдвинула я брови. – На мысль, тем более хорошую или здравую, вы не тянете, а с вами лично я спать не собираюсь. Покажите свободную кровать или диван в этом доме. Дайте одеяло и подушку.
Когда надо, я тоже командовать умею!
– Подъём в шесть часов, – заявил он зловеще. – Поднимаемся, завтракаем и едем вас увольнять.
Всё понятно. Я могу переспать с кем и с чем угодно, а господин Алексеев всё уже решил. Кардинально.
14. Глава 14
Я думала: рухну и сразу же усну. Действительность оказалась суровой тёткой: никак не могла улечься на новом месте. Диван мягкий, постель новая, подушка удобная, а я кручусь с бока на бок, злюсь. Меня от усталости шатает, а я никак не уговорю сон прийти и убаюкать.
Это потому что Машки нет рядом. Я привыкла, что она неподалёку. Я всегда засыпала под её тихое сопение. Иногда она ко мне в кровать забиралась – я разрешала. А тут… два дня как на иголках и вот третий – непонятный и со слишком новыми условиями, на которые я всё ещё не могу согласиться даже внутренне.