Остановить Демона - стр. 85
На лавочке у подъезда сидела сгорбленная старушка в стареньком пальто и шерстяном платке, кормила голубей. Антон осторожно сел рядом. Сделал беззаботный вид, с наслаждением вздохнул:
– Хорошо тут у вас. Я тоже птиц люблю, – солгал автоматически, – часто ходим с сынишкой их кормить. Особенно зимой, когда голодно. Старушка моментально откликнулась:
– За что же их не любить, милок, кажда тварь божья жизнь украшает. Заботу о потомстве несёт. А ты чего же, мил человек, среди бела дня без дела в галстуке шляешься?
– Почему ж без дела? Вот к Владимиру Соколову иду квартиру посмотреть. Он её собрался продавать. Родители мои хотят в деревню переехать.
– А, Соколов! – бабка поджала губы, кинула на землю очередную порцию хлебных крошек, продолжила с ехидцей: – Есть здесь такой, лентяй. Жил с бабкой Ефросиньей, моей подругой. Она за ним ходила как за цыплёнком и за женой его молодой. А как старуху схоронили, так жену с грудничком прогнал, сам к родителям переехать хочет, а квартиру на продажу. Но что-то не получается, может, поэтому в последнее время в церковь и зачастил. Антон сделал удивлённое лицо:
– В церковь? Он же молодой!
– Да, совсем молоденький, чуть за двадцать годочков. Ефросинья, когда жива была, с собой зазывала в воскресенье на причастие, он ни в какую! Как умерла, иконы её распродал, а теперь сам ходит к заутрене! Может, случилось что. Сегодня была в церкви по Пятидесятнице всех святых, гляжу – Володька зашёл, свечек накупил толстенных и к иконам ставить, а крестится точно инородец – слева направо. Что уж ему в голову взбрело? Может, Ефросинья во сне приходит, стыдит его неразумного?
– И сколько же свечек-то поставил?
– Четыре или пять – точно! Не меньше. Антон встал, улыбнулся на прощание:
– Ну, пойду, познакомлюсь, посмотрю квартиру.
– Смотри, смотри, а то здесь уже несколько раз приходили покупатели. Но больше чевойто нейдут. Антон направился к подъезду, бурча про себя:
– И мне уже что-то не нравится! Кому это он свечки в церкви ставит, если молиться не умеет? Может, своим покупателям?.. Поднялся на лестничную площадку этажа, позвонил в квартиру, достал удостоверение. Как только в двери засветился глазок, показал открытый документ и громко сообщил:
– Уголовный розыск, отдел убийств. Дверь приоткрылась. Из-за неё выглянул Соколов, лицо бледное с серыми веснушками, рыжие волосы всклочены, в глазах страх, заметно разил перегаром:
– Я уже был у вас, меня вызывали…
– Вот поэтому и пришли к тебе посмотреть, как ты живёшь! – отреагировал Антон. Соколов съёжился от испуга, стал заикаться:
– П-проходите. Антон зашёл в квартиру. Пахло кислятиной и затхлостью, ещё не выветрился старческий запах. В прихожей мрачно – свет не горел. На вешалке в беспорядке висела одежда женская и мужская. Спросил:
– Кто ещё с тобой живёт? Чья это одежда?
– Да ничья… бабкина старая! Жена свою забрала! – глухо буркнул Соколов. Заботкин, не спрашивая разрешения, прошёл на кухню. Всё захламлено. На столе початая бутылка водки, жареная картошка в сковородке, открытая банка огурцов, половинка круглого хлеба с неровно отломанной горбушкой. В раковине и на кухонной столешнице – грязная посуда, бутылки, мусор. Заботкин поморщился от неприятного запаха протухшей еды и вернулся обратно в коридор, направился в гостиную – там тоже не убрано. На диване и кресле непонятные тряпки, журналы, обрывки газет. Антон подумал, что на такую квартиру вряд ли кто из покупателей позарится, с ехидцей заметил: