Остановить Демона - стр. 5
Старенькая бабушка в обвисшей скатавшейся шерстяной кофте сидела за столом на табуретке, её чашка с тарелкой были пусты. Умиленно глядела на свою дочь, затем на внучку с приятелем, улыбалась, теребила пальцами полотенце на коленях, старалась всячески угодить. В глазах поблескивали радостные огоньки – нечасто такое счастье ей выпадало, особенно зимой. Периодически, точно опомнившись, тихонечко охала, привставала, заглядывая в чужие чашки, начинала суетиться, заботливо уговаривала:
– Ешьте, миленьки, ешьте, я щас прям из печи пирожков принесу, шоб хоряченькия были… чайку подливайте и вареньица, шоб умненькия…
Молодые отвлекались от телевизора и поворачивались к бабушке, подставляли посуду, брали новые куски пирога, снова с интересом глядели в экран.
Старушка качала головой, с умилением вздыхала, ещё не верилось, что все вместе… Несколько лет дочку не видела, хотя ей на электричке теперь доехать меньше двух часов. Та переехала в город, когда от работы квартиру получила однокомнатную, а после рождения внучки снова жили вместе несколько лет, пока возраст ребёнку не подошёл в ясельки идти. Что теперь мешает чаще видеться? Все взрослые. Хорошо хоть летом чаще навещают…
За окошком было темно, раму снаружи засыпало снегом. Резкие порывы ветра ударяли в окно, сотрясали стёкла, точно просились на ночлег. Концерт закончился, и на экране появился диктор, начинались полночные новости.
Надежда доела пирог, с сожалением вздохнула, поднялась с дивана и выключила телевизор, подошла к сидящей старушке, обняла сзади, заворковала:
– Бабулечка, миленькая, не забыла своё обещание? Погадай нам с Ромой. Мы в такую даль к тебе приехали зимой на поезде. Маму с собой взяли, чтобы не заблудиться. Старушка, сидя, потянулась к внучке сухими ладошками, погладила её руки. Почувствовала, как они упруги и холодны, взяла в свои, прижала к груди. Душу наполнила нежная истома:
– Шо ты, мила, да я уж и не помню, кохда карты в руки-то брала. Хрех это, – она обернулась в красный угол и начала креститься. Внучка не отставала, поцеловала бабушку в макушку, ощутила губами тонкие высохшие, точно забытое пожухлое сено, старческие волосики:
– Ну, бабуль, бабулечка, пока святки не закончились, сейчас уже полночь наступила, погадай – поженимся мы с Ромой? Сколько у нас детей будет?
Мать Надежды тоже закончила чаепитие, встала, начала убирать со стола, покачала головой, обращаясь к хозяйке:
– Мама, да погадай ты им, она же не отстанет! Всю душу вытянет! Старушка сдалась:
– Ладно, холь так, давайте убирайте всё со стола! – сама встала, с трудом переставляя ноги, грузно переваливаясь, подошла к иконе. Несколько раз перекрестилась с поклоном. Затем пододвинула табуретку, кряхтя, встала на неё, прикрывая огонёк ладонью, задула лампадку. Накрыла икону платком, вернулась к столу.
Рома поднял самовар и переставил на кухонный стол, мать Надежды смахнула в ладонь крошки, сняла клеёнку, сложила в четвертинку, убрала в старенький комод. Явившаяся на столе скатерть осветила гостиную яркой накрахмаленной белизной. Бабушка открыла шкаф, из сундучка на полке вынула колоду карт, завернутую в ситцевый платочек, развернула и положила на стол. Надежда зажгла свечи, одну поставила на стол, вторую на подоконник, третью на печку, выключила электрический свет – по стенам комнаты начали таинственно двигаться тени. Села обратно к Роме на диван, прижалась. Её мать встала рядом, наблюдая. Бабушка передвинула табуретку, присаживаясь напротив внучки, начала тасовать карты, протянула колоду: