Остановить Демона - стр. 18
– Тогда она и на тебя напишет!
– А ну пущай напишет, попробует! – женщина нервно развернулась, пошла, размахивая руками точно крыльями, продолжая ругаться: – Ну, погоди ж ты у меня, псина сутулая…
В кабинете начальника уголовного розыска в рубашке с расстегнутым верхом и большими тёмными кругами подмышками, с приспущенным галстуком, выпятив круглый живот, за столом устало сидел старший оперуполномоченный по особо важным делам майор милиции Степан Ильич Разгуляев сорока лет. Лицо красное с узкими татарскими глазами, усы – стрелочками, на лбу испарина. Его пиджак висел на спинке стула. Пепельница на столе была наполнена начатыми и затушенными папиросами. Двух затяжек «Беломорканала» Степану вполне хватало, чтобы успокоить нервы, к никотину привыкать он не хотел.
Уже вторые сутки не спавши, вместе с Николаем Гордеевым он опрашивал местное население. Доказательной базы не было, поскольку прошедший дождь размыл все следы. Изъятый с места происшествия обычный кухонный нож уже залапали все кому не лень – от выехавшего на убийство сержанта до полковника, начальника отдела милиции. Кому могла помешать старая бабка, жившая на краю деревни? Быть может, что-то знала или случайно увидела? Тогда для чего живот вспарывать и в рот морковку пихать? Может, секта в деревне существует, но местные оперативники клялись, что этого быть не может – если только ссора или месть! На столе перед Разгуляевым лежали липовые фотографии с изображением следов обуви на земле, которые он всегда возил с собой. Тут же плёнки с отпечатками пальцев Николая Гордеева, откатали, как только узнали, что рукоятка ножа к дактилоскопии не пригодна. Сам вещдок с окровавленным лезвием лежал тут же, как положено в полиэтиленовом пакете. В сторонке были сложены принадлежности для дактилоскопии: чернильная губка, бланки и прозрачные пластиковые прямоугольники для фиксации следов.
Разгуляев в очередной раз устало посмотрел на Гордеева. Тот с грозным напускным видом топорщил густые чапаевские усы, широко расставив ноги, стоял у стола. Держал внаклонку за шею хилого конопатого парня в спортивных штанах и майке, руки по локоть в наколках. Приближая его рыжее лицо к столешнице, ругал:
– Ну, отставной козы барабанщик, смотри, твои же отпечатки, твои, – делал энергичное рубящее движение свободной рукой по воздуху, – только не ври, подлец, не вводи во грех! Парень жалобно стонал:
– Не убивал я, начальник… не убивал… вор я… Гордеев отпустил шею парня, крепко схватил его руку, повернул ладонью вверх, другой рукой взял со стола использованную плёнку. Грубо с силой сжал пальцы парня. Тот сморщился от боли, стал извиваться. Гордеев поднёс к его пальцу плёнку со своим отпечатком, стал убеждать:
– Ты же сиженный, процедуры все знаешь! Вот, смотри отпечатки! Видишь – совпадают! Вот он основной завиток, и у тебя тоже по центру, а потом дуга и петля! Смотри же! Ты чего, слепой? Ну… твои же, и на ноже – твои! Парень извивался, крутил головой стенал, чуть не плача:
– Не убивал я, начальник, вот ей-богу… Поднялся Разгуляев, глянув на обувь задержанного, выбрал на столе подходящую фотографию отпечатка следа на земле, наклонился к парню, показывая. Захрипел, убеждая:
– Ну, ерша тебе в глотку, точно твои следы! Твой размер! Подними ногу! Ты вчера на колхозном поле был, бабку зарезал от головы до самого низу, за что? А морковку, зачем ей в рот засунул? Парень поднял одну ногу, стоял на второй, шатался: