Олька - стр. 8
Случайные грибники нашли их только через пять лет. В черепе у каждого, в том месте, где у живого человека располагается затылок, было круглое отверстие, точно подходящее под калибр семь шестьдесят две. Пуля, чудом обнаруженная в стволе дерева, росшего перед машиной, не показала ровным счетом ничего. Кроме того факта, что была выпушена из пистолета Тульский Токарев, закрепленного за запасником музея Революции еще в восьмидесятые. Обчищенные насухо братья, тихо сидевшие в автомобиле марки Ауди, доставили двухмесячный геморрой местной следственной группе, метавшейся от одной версии к другой, пока дело не было благополучно закрыто за давностью и невыясненным виновником.
Следующим номером шел авторитетный Володя Жабенков по прозвищу Жаба Клава. Которого привлекли четыре квартиры в центре города у сухой восьмидесятилетней старушки. В системе ценностей Жаба Клавы четыре квартиры в центре были высшей степенью несправедливости и непременно должны были быть отняты и проданы. Старательно обставляющий дела, тот прибыл с карманным нотариусом. Суетливым юношей с прорехами в потной шевелюре.
Переговоры не заладились, и дело стало колом на несколько недель. Он приезжал, угощался домашним вином, которое лукавая старуха готовила из забродившего вишневого варенья, водопроводной воды и водки, мучился животом, но ничего не мог добиться. На все мольбы и уговоры Алла Матвеевна обещала подумать об этом завтра. Подумать об этом завтра – было чем-то смутно знакомым. Володя зверел, плакал, умолял, но это завтра для него никак не наступало.
– Старая падла, – возмущался Володя паркуясь у знакомого переулка, к горлу подступала тошнота, а желудок недовольно сжимался.
Решив, наконец, поставить последнюю точку в старушачьей проблеме Жаба Клава, прибыл с собственным инструментом, решавшим все сложные вопросы на свете: молотком, мотком бельевой веревки и стартовым пистолетом, переделанным под боевые патроны. Войдя в квартиру, он неосторожно выпил предложенное вино, в которое хозяйка добавила секретные капельки и тут же безвольно осел на табуретке в кухне. Зрачки его сузились, а черты лица обмякли.
– Что такое, Володенька? – забеспокоилась Алла Матвеевна, – Плохо тебе? Что делать-то хотел?
– Убить тебя, – сказал Володенька и хихикнул. – Квартиры твои переоформить и скинуть по-быстрому.
– Убииить хотел, – заинтересовано протянула собеседница. – А как?
– Придушить, чтобы ты карга старая документы подписала. А потом в лес вывезти.
– Интересно. А этот-то твой кто? – старушка кивнула на обмершего жабаклавского подельника, заложила ногу за ногу и принялась покачивать на носке домашний тапок. Плешивый юноша до этого вопроса, застывший столбом, слабо каркнул и попытался улизнуть из страшной квартиры.
– Стоять, – тихо велела Алла Матвеевна и спросила еще раз. – Ну, так кто он, Володенька?
– Этот? – переспросил собеседник, – так. Шваль. Папуас на прикорме.
Папуас на прикорме обреченно заскулил, но с места не двинулся. Большие серые глаза Аллы Матвеевны оказывали на него магическое воздействие.
– Получается, душегуб ты, Володенька? – улыбнулась собеседница и поправила седой локон, упавший на лицо.
– Получается так, – согласился Жаба Клава, глядя в пол.
– И много людей погубил?
Володенька молчал, бессмысленно вращая глазами.