Олька - стр. 9
– Ну, так сколько? – допытывалась старушка.
– Одиннадцать, – скорбно сообщил тот и вздохнул
– Как апостолов. А двенадцатый ты – Искариот. Знаешь, кто такой Искариот?
В ответ Жаба Клава отрицательно мотнул головой. Про апостолов он не знал ровным счетом ничего.
– Ничего не знаешь, а туда же, – вздохнула хозяйка квартир, а потом приказала, – Ну, так, поди, да застрелись. И мальчика своего прихвати. Хорошо?
Ее собеседник кивнул, поднялся с сиденья и, схватив в охапку слабо сопротивляющегося испуганного нотариуса отбыл.
После этих событий проклятый четырехквартирный дом знающие люди стали обходить стороной, пока в начале двухтысячных в район не сунулась группа компаний ГИК с блестящим проектом по сносу всего ветхого и постройке на его месте высоток.
Но и та обломалась. После визита Аллы Матвеевны на Баррикадную в головной офис ГИКа болбочущие на своем невозможном суахили таджики в оранжевых жилетах закопали вырытые под коммуникации траншеи, сняли заборы и растворились. А на доме сорок один появилась табличка «Охраняется государством». От чего государство охраняло Аллу Матвеевну, было непонятно, но лихие люди навсегда отстали от ее крохотного зеленого закутка. Два соседних уже расселенных дома, попав в кильватер тотального невезения, тоже остались стоять с заколоченными окнами, остановившись где-то между жизнью и смертью.
Олька всех этих слухов не знала, а на чудесную охранную табличку внимания не обращала. Спустившись на первый этаж, она коротко нажала старомодную кнопку дверного звонка, заляпанную краской при последнем ремонте, бывшем то ли в прошлом веке, то ли еще при царе Горохе.
Хозяйка квартиры приняла деньги, а потом аккуратно купюра за купюрой расправила их. Сложила лицевыми сторонами вверх. Заметив надорванный уголок, она расстроенно посмотрела на него.
– Примут, как думаешь? – в коридоре плавал плотный аромат валерианы и старческой еды. Густо намешанного слегка пригорелого масла, капусты и жаренного. Уютный запах, которому казалось миллион лет, и он был всегда с самого начала времен.
– Конечно, примут, – стараясь говорить твердо, пообещала Олька и честно взглянула в глаза старушки. Все равно менять деньги было не на что. То, что сейчас держали сухие руки Аллы Матвеевны, было ее последними сбережениями. Собеседница недоверчиво хмыкнула, но деньги в карман халата положила.
– Чай будешь? Омлет есть еще и гренки. Я только завтрак готовила.
Олька бросила взгляд на худое, породистое лицо собеседницы на котором выделялись чуть тронутые помадой губы и кивнула.
– Ну, пошли. – Алла Матвеевна развернулась и неожиданной упругой походкой направилась на кухню. Олька шлепала за ней рассматривая по пути книжные шкафы от пола до потолка за стеклом которых пыльным золотом светились корешки. Понять названия никак не получалось все они были латинскими буквами. Знания Ольки в этом предмете останавливались ровно на том уровне, чтобы объяснить залетному иностранцу, что он получит, если заплатит. И то это была всего пара слов, в основном числительные, а действия замещались жестами.
Хозяйка положила на тарелку половину чуть теплого омлета, пару гренок и налила чай из старого чайника.
– Ешь, давай.
– Вкусно, – сказала Олька, набив рот омлетом и подумала, что вчерашний коньяк на пустой желудок был лишним. – Что читаете, Алла Матвеевна? Интересное?