Одиночка - стр. 35
Я бежала, ведь знала, что он поймает. И теперь я слишком разгоряченная от этой погони, чтобы лишиться его. Течка просто убьет меня. Я не переживу эту ночь.
— Боишься. Хочешь меня.
— Да… да… — с поражением выдохнула.
Прижавшись сзади, он обхватил мою грудь ладонями. Она идеально смотрелась в его больших руках. Я увидела блеск когтей в свете луны, что давало понять — зверь готов вырваться наружу. Заполнить меня. Заклеймить по всем волчьим законам.
Пальцы через футболку с силой сжали торчащие соски.
Мой вскрик пронесся сквозь листву и осел, чтобы снова наступила давящая тишина, которую разбавляло наше прерывистое дыхание. Когти продырявили футболку. Провели полосу вниз, с одной и с другой стороны, открывая себе доступ к моей коже. Руки смяли грудь. Грубо. Алчно. С маниакальной жаждой причинить боль. Наказать.
Только кто так наказывает? Выстрел наслаждения вызвал новую череду вязкой влаги. Она сочилась на серые брюки, отчего я подумала, что там давно образовалось темное пятно.
— У нас осталось незавершенное дело, — хищное звучание его голоса лишь больше дразнило мой голод.
— Какое? — напрягаюсь, пытаюсь понять, о чем он.
Правая рука отпустила мою грудь, чтобы двинуться вниз. Она застыла чуть ниже пупка и слегка надавила. Я оцепенела.
— Ты еще готова понести.
— Обожемой, — выдыхаю сплошным звуком.
Его пальцы рисуют круги по коже.
— Мне не нужен щенок, а тем более несколько.
Меня бросает в холодный пот, а матка призывно сжимается от его слов. Несколько? Несколько? Скажите, что мне послышалось.
— Ты спрашивала меня сегодня…
— Нет, нет, нет. Не хочу знать! — прерываю его речь.
— Ты — моя истинная пара.
И это звучит как приговор. Надежда, что эта течка пройдет для меня без последствий, окончательно испаряется. Слезинка катится по щеке. Безысходность давит, а тело сотрясется в мелкой дрожи.
— Отпусти… — откровенно молю.
Рука Дункана поднимается вверх. Крепко сжимает горло. Острый коготь давит там, где бьётся пульс.
— Ты правда этого хочешь?
Пытаюсь сказать, что да, но рот открывается, а слово так и не выходит наружу. Внизу живота закручивает вихрь. До боли сжимается. Требовательно напоминает, что здесь решения принимает не разум.
— Поздно, — хрипит одиночка мне на ухо, показывая, что его вопрос был скорее издевательством, чем надеждой. — Ты уже моя. Запомни это.
Мотнуть головой не могу. Держит крепко. Языком проводит по щеке. Шершавым. Не совсем человеческим. Если вчера зверя я получала только на закуску, то сегодня он решил стать первым в очереди.
— Сегодня я вобью в твою сущность это понятие свои членом. Ты — моя! Ты будешь кричать об этом всю ночь.
— Пожалуйста, Дункан... — он понимает, что взываю к его человеческой части, но и она признает безысходность нашей ситуации.
— Мы застряли, мышка. Спасенья нет.
В подтверждение этого бедрами толкается в меня. Чувствую его каменную плоть. И по тому, как отзывается мое тело, плачет в потребности ощутить его внутри, понимаю, что он прав.
Резкий толчок в спину заставляет меня упасть на землю. Под шумный выдох руки зарываются в мокрую от ночной расы траву. Пока я пытаюсь привыкнуть к новому положению, с меня резко сдергивают брюки. Его же брюки. Мужские пальцы ныряют между ног. Подцепляют вязкую влагу. Сильнее размазывают ее по плоти. Обводят тугое колечко ануса. Из меня вырывается очередной изумленный вздох. Он же не собирается попасть туда? Только не с его размерами.