Одиночка - стр. 37
Именно они перегружают мою нервную систему удовольствием. Накалывают до точки кипения, поэтому, когда мощное тело наваливает сверху своей тяжестью, а рука с когтями сжимает шею, заставляя меня прогнуться с такой силой, что трещат позвонки, я не выдерживаю.
Сотни эндорфинов разлетаются в каждый уголочек моего существа. Я кричу, срывая горло до хрипа. По щекам текут слезы. Эмоций слишком много, чтобы держать их в себе. Это безумие, агония и счастье.
Мое удовольствие эхом переливается в него. Я чувствую это по связи, которую теперь четко вижу между нами. В эти минуты чистого экстаза, когда перед глазами плывет белая пелена, как маятник сверкают наши брачные узы.
Мы едины. Мы истинная пара.
А затем он делает то, ради чего наша связь создана. Он разбухает во мне, создавая тот самый пресловутый «замок», который предусмотрен, чтобы ни одна капля его семени не была потрачена зря.
Я бьюсь в мощных конвульсиях. Меня удерживает на месте только то, что он навалился на меня всей своею тяжестью. А затем я чувствую это. Жесткий, сильный всплеск его собственного оргазма. Это тепло, которое наполняет меня, посылает разряды тока по телу.
Сзади раздается протяжный вой.
Триумф. Собственничество. Победа. Спаривание. Потомство. Все эти слова заложены в зверином звуке, что проносится по лесу и оповещает всех вокруг. Любой оборотень, который уловил даже слабые отголоски, опознает его значение.
« Моя, моя, моя самка!» — грубо проносится в голове, но я успеваю зацепиться за этот голос.
От судорог, что захватили мое тело, я становлюсь безвольной. Стоит им стихнуть, как очередной горячий выброс семени порождает новую волну дрожи. Тело покрыто капельками пота, но холода нет. Волк греет меня. Глаза закатываются. Я провожу языком по губам, а затем по краешку зубов. Они словно чешутся. На периферии мыслей мне кажется, что они заострились, но списываю это на бред измученного сознания.
Неизвестно, сколько мы так лежим под светом луны. Я впадаю в полудрему. Не верю, что так долго можно быть запечатанным в чьем-то теле, но в то же время удовольствие, что из яркой вспышки превратилось в накатывающую мягкой волной негу, заполнило каждую клеточку.. На задворках сна я слышу его ворчание. Чувствую зубы, которые прикусывают кожу на месте метки. Уже не сильно. Не болезненно, а до дрожи в позвоночнике. Это так странно, сотрясаться в конвульсиях и в то же время ощущать чувствительные мурашки.
Язык вырисовывает на мне узоры, а проклятая рука лежит на моем лобке. Палец то и дела теребит измученный клитор то подушечкой, то когтем. Каждый раз, когда я готова уплыть в сновидения, он вызывает во мне новый болезненно-сладкий спазм краткосрочного оргазма, от которого внутренние стенки повторно сжимают его все еще невероятно твердый орган.
— Ты монстр! — хриплю в ответ на эти действия. — Изверг! — хриплю и кончаю от очередной стимуляции клитора.
Он ноет. Болит из-за постоянного внимания. Измученный, он все равно поддается на провокацию.
— Я не могу больше… не могу… — откровенно рыдаю.
Невозможно выдержать столько оргазмов, сколько он обрушил на меня. Это уже смахивает на пытку, а не радостное соитие. Оборотень словно зависим от этого. Ловит настоящий кайф каждый раз, когда сдаюсь и снова ловлю волну эйфории.
« Еще, дай мне еще!» — требует он, и я хнычу, но кончаю в последний раз, сдавливая его так, что чувствую ответную пульсацию его органа.