Обвиняется в измене - стр. 24
— Соня, у Дениса есть место стажера в отделе кадров, - у отца, словно нарочно, абсолютно довольное лицо. – Ты же хотела пойти работать? Считай, что место твое.
Денис щурится. Не как от солнца, а словно довольный хищник. Языки огня отбрасывают на его смуглое лицо клыкастые тени - и смуглая кожа кажется абсолютно бронзовой на резком контрасте с темными редкими волосками на жилистых руках. Он единственный, кто в прохладный вечер пренебрег теплым свитером и даже на волне возмущения я не могу не отметить, что футболка «в облипку» так и ластится к выпуклым рельефным мышцам, мощной груди и плоскому животу.
— Место ваше, Софья Ивановна, - низким и насмешливым тоном сообщает Денис. – Обещаю, что поблажек от меня вы не дождетесь.
Это звучит так… так…
Словно он уже усадил меня на рабочий стол, задрал юбку и…
Я открываю – и закрываю рот.
А Юра злобно шепчет на ухо:
— Теории я выдумываю, да?
Наверное, все дело в моем богатом воображении, но я не могу отделаться от мысли, что жена Дениса смотрит на меня так, будто моя фантазия только что провела прямую трансляцию ей в мозг, и она тоже видела и тот стол, и меня на нем, и задранную юбку.
Я приказываю своим рукам не шевелиться, потому что от нервов и абсолютного непонимания ситуации начинаю дергаться: хочется поправлять волосы, теребить «язычок» змейки, перевязать шнурки на кроссовках. И все это будет выдавать меня с головой.
— Пап, я не думаю, что это хорошая идея, - очень неуверенно, голосом заранее проигравшего, из последних сил отбиваюсь я. – И что Дениса Александровича нужно беспокоить такими пустяками. Я нашла место в книжном магазине и…
— Абсолютно точно уверен, что ваша дочь меня не будет беспокоить, - перебивает Денис, но обращается не ко мне, а к моему отцу.
У них вообще своя свадьба, а мое дело сидеть под платком и принять как должное, что родной отец, сам того не понимая, отдал меня в лапы голодному волку.
— Слышала, Соня? – Папа наклоняется, чтобы похлопать Дениса по плечу. – Я слышал, что у этого молодого человека скверный характер и высокие требования. Все, как ты хотела: никто не будет относится к тебе, как к дочке Ларина.
Господи, это звучит как насмешка!
Я все-таки не выдерживаю, срываюсь с места, невпопад и на ходу придумывая отговорку о том, что только сейчас вспомнила о важном докладе, который нужен на понедельник. Но прежде чем уйти, бросаю взгляд на Сашу, надеясь, что он поймет мой мысленный призыв, но он о чем-то очень живо разговаривает со сводным братом Юры, и не очень заметно, что вообще слышал последние десять минут разговора. От досады хочется расплакаться, как маленькой.
— Все хорошо? – Мама – единственный человек, кто идет за мной следом и останавливает, когда мы отходим достаточно далеко и наш разговор точно не станет «благодарной» публики. – Я поговорю с отцом. Завтра у него пройдет эйфория и из головы выветрится эта чушь со стажировкой.
Киваю, все еще пытаясь сбежать в дом, но мама успевает поймать меня за руку и повернуть лицом к себе. Она всегда понимает, если что-то не так, даже если я хорошо маскируюсь, а не так, как сейчас. Должно быть, это и есть та самая связь крови.
— Соня, ты не ответила.
— Все хорошо, - быстро киваю я, уже чуть не плача. Нужно срочно что-то придумать, любую отговорку, почему я в любой момент могу разрыдаться, как маленькая. – Просто я думала, что мы с Сашей хоть немного пообщаемся, побудем вдвоем. А я за день с ним и десятком слов не обмолвилась.