Ниенна. Берендеево проклятие - стр. 28
– Не родилась ещё та птица, что меня бы скрутить могла, – фыркнул Громобой. – А как найти её?
– Это дело пустяковое, сынок. Ищи её меж Огнём и Смертью. Большего сказать не могу пока. Будь осторожен, не каждому человеку верь, остерегайся злых да знатных, ничего хорошего они в твою жизнь не принесут.
И пропала, истаяла белёсым облачком.
А Громобой проснулся на топчане в холодных сенях избы, куда сам же попросился накануне, хотя хозяин предлагал широченную лавку под самым окошком.
Во дворе истошно голосили петухи, прославляя новый день. Громобой приподнялся, откинул одеяло, провёл рукой по лицу и выругался от досады. Даже коротко стриженная борода была мокрой от слёз.
А потом принюхался – и рассердился ещё сильнее: из приоткрытой двери, ведущей в жилые комнаты, доносился дымно-терпкий аромат подожжённого пучка плакун-травы вперемешку с полынью. Вернейшее средство против нечисти, которая может пробраться в дом и испакостить в хозяйстве чего-либо или, не дай боги, дитя украсть или покалечить.
У кикимор, утопцев и прочей пакости подожжённая скрутка вызывала судорожный кашель. Оборотням же, умевшим годами жить в облике человека, горьковатый дым навевал странные мучительные сны, а наутро – головную боль.
Вот тебе и матушка, вот тебе и предсказание, вот тебе и птица без крыльев! Меж Огнём и Смертью, говаривала? Меж передом и задом, ёкарный бабай! Горький забулдыга позавидовал бы подобному бреду.
Громобой рывком распахнул двери и вошёл из сеней в пропахшую дымом и опарой для хлеба комнату.
– Ополоумел, Стоян? – рыкнул он. – Ты ж наше племя десятый год привечаешь по пути к людским городам, мы тебе золотом за это платим! А сегодня вдруг травить меня удумал, подлец? Или кто-то поболе предложил за царского племянника?!
Звякнуло железо – это у хозяйки избы упала из рук сковорода, уже смазанная маслом для выпечки блинов. Испуганно глядели дети – худенькая ясноглазая девочка и пухлощёкий малец, сосавший медовую соту. Громобой сам вчера угостил ею любопытную малышню, а хозяевам мёда дикого жбан привёз.
А в отместку они вон что удумали!
– Пощадите, господин берендей, – дрогнувшим голосом произнёс сутуловатый мужичок, тот самый Стоян. – Мы не злодейства ради, а защиты для! Уж седмицу цельную жгём, вы разве не чуяли?
– Я в комнаты и не заходил, чего мне чуять? – досадливо поморщился Громобой. – Какая защита, от кого?
– Дык Серохвостые же, – пояснила баба, торопливо споласкивая упавшую на пол сковороду. – В пяти вёрстах к западу объявились на днях. Может, мимо проходили, а может, и охотились, кто их знает?
– Милушкиного тятьку с собой утащили, – добавила девочка и всхлипнула. – Только тулуп и нашли, весь в кровище.
Громобой невольно заскрежетал зубами. Поганые твари, исконные враги берендеев, совсем распоясались, раз так близко к жилью человеческому подходить начали.
Нет, так дело не пойдёт. Здешний люд потому и помогал медведям-оборотням, что те защитниками были, словно старшие братья над неразумными младшими. Надо бы весточку отправить отцу или самому царю Михайле.
Он взял со стола нож, провел рукой по волосам, высвобождая немалую прядь, и отсёк её одним движением.
– Держи, – протянул он волосы девчушке. – Наплетёшь шнурков и на все окна и двери повесишь. Это вернее вонючей травы поможет. Ни одна серая тварь не сунется в дом, из которого пахнет берендеем.