Невеста из Чернодырья - стр. 1

Подавился как-то женишок бобовым зернышком. И побежала курочка…то есть дурочка в Черный Лес за живой водицей, чтобы суженого своего спасти.

А в лесу том, кого только нет. И дух зловредный, и ведьма страшная, и леший с людоедами. И никто просто так помогать не хочет. Всем чего-то надо взамен.

Так и пришлось невесте бегать от одного к другому и попрошайничать, а заодно поручения странные выполнять. А тут еще парень чудной под ногами путается. То ли мешает, то ли наоборот помочь пытается, так сразу и не разберешь.

Такая вот сказочка…

Вокруг небольшого Синеречья возвышался Черный лес. Тропы там были узки и запутанны, а деревья крепки и заносчивы и не чурались тянуться ветвями в самое небо. И называли это место Чернодырьем, потому что пропадало там все, как в черной дыре. Переступишь границу леса —и обратной дороги уже не сыщешь. Только любовь может помочь выбраться из чащобы. Да только где же ее найти, любовь эту?

Марк очень уважал стряпню нашей кухарки и, когда юркие служанки накрывали на стол, нетерпеливо поблескивал голубыми глазами.

Глаза у него красивые. Нет, не так. В нем все красивое. Статная фигура, идеальный рост, разворот плеч и русые волосы, мягкой волной падающие на гладкий лоб. Улыбка у него красивая, и голос тоже. Он весь словно сошел с картинки, и у меня до сих пор заходилось сердце от одной мысли, что он – мой жених.

Поверить не могла. Столько лет влюблена в него была без памяти, столько ночей одиноких провела, поливая подушку слезами неразделенной любви. Умирала, если видела его в городе с кем-то из девушек. Страдала. И когда месяц назад он пришел к моему отцу просить моей руки, даже не поверила сначала. Думала, ну все… совсем кукушечка улетела от отчаяния.

Оказалось, кукушечка на месте – цела и невредима, – а Марк давно и безнадежно в меня влюблен, но никак не мог собраться с духом, чтобы нормально посвататься.

Это было настолько невероятно, что я перво-наперво рухнула в обморок. Особенность у меня такая: чуть что – валюсь на пол без чувств. В детстве даже думали, что это падучая, а оказалось – просто реакция такая дурная на сильное волнение, будь оно хорошее или не очень.

Придя в себя, я тут же поспешила к отцу, испугавшись, что он откажет Марку, и прямо с порога проорала:

– Я согласна.

И плевать, что денег у него отродясь не бывало, но при этом щеголем он слыл знатным да в карточном доме не единожды был замечен. Плевать, что другие девицы от него взгляда не отрывали, а он вальяжно подмигивал и улыбался – я была готова сразиться с каждой из них за свое счастье.

Отец моего воодушевление не разделял. Ему казалось, что Марк слишком поверхностный и ветреный, но слезы дочери возымели действие, и он разрешил. Только условие поставил: помолвка не раньше, чем через месяц – чтобы присмотрелись друг к другу и убедились в искренности чувств.

О, что это был за месяц… Прогулки под луной, горящие щеки, гремящее сердце и поцелуи, сорванные украдкой. Я сходила с ума и была опьянена счастьем. Настолько, что на помолвке снова хлопнулась в обморок.

В праве моего жениха Марк стал частым гостем в нашем доме. Каждый вечер мы то гуляли в саду, то сидели с книгами в библиотеке или ужинали на террасе, выходящей окнами на Черный лес. Марк читал мне стихи, пел серенады и томно улыбался, сжимая мою потную от волнения и восторга ладошку.

И не было меня счастливее…

До того самого момента, как Марк, сидя на другом конце стола и усиленно орудуя ложкой, вдруг замер, приложив руку к груди. Потом закашлялся.

– Давай постучу, – игриво предложила я, еще не осознав серьезность момента.

А он кашлял все сильнее и сильнее. Натужно покраснел, потом посинел, потом начал хватать воздух ртом.

– Марк?

С надрывным хрипом он завалился на бок. Пока падал, схватился за скатерть и утянул ее за собой вместе со всеми приборами и едой. В тот же миг комната наполнилась грохотом и звоном, а я, не помня себя от страха, бросилась к жениху:

– Марк! Марк!

Стучала ему по спине, но этого явно было мало. Он стал совсем синим и не мог нормально вдохнуть.

– Марк! – завизжала я, а потом бросилась к дверям и, распахнув их, завопила во весь голос. – Скорее лекаря! Пожалуйста!

На мои вопли сбежался народ. Я и опомниться не успела, как чьи-то руки подхватили меня и оттащили в сторону.

– Сима! Симелла! Что стряслось?!

Я даже не поняла, кто ко мне обращался, только пролепетала непослушными губами:

– Он просто ел и подавился… Сильно подавился…

– Это ж как жрать-то надо было, – сокрушенно покачал головой папенька, тоже явившийся на шум.

У меня даже не было сил возмутиться и сказать что-то в оправдание Марка. Утопая в пелене слез, я смотрела, как над моим любимым склонился целитель и остальные.

Пожалуйста! Спасите его! Я не вынесу, если с ним что-то случится. Я его люблю!

Ну и, конечно, снова в обморок. Куда ж без этого.

Пришла я в себя ближе к полуночи. Подскочила на кровати и, увидев няньку, дремавшую в изножье кровати, тут же накинулась с расспросами: