Несостоявшийся рассвет. За гранью. Повести - стр. 59
– Так, так… Потерпите.
Она просунула ложку далеко в рот и прижала язык.
– Да. Нехорошо: с двух сторон воспалились миндалины, – и показала матери моё раскрытое горло. Я закашлял и скривил лицо, ожидая, когда кончиться эта противная процедура. Но старушка, не обращая внимания, вынула ложку и стала щупать пальцами под челюстью возле ушей. Потом прослушала стетоскопом мою грудь спереди и сзади.
– Хрипов пока не слышно, мамаша, но антибиотики придётся пить и полоскать горло раствором соды (на кончике чайной ложечки), ну и, конечно, продолжайте прогревать горло тёплым молоком, как вы и делали до меня.
Затем она стала выписывать рецепт, а мать приготовила баночку сгущёнки.
– Что вы, что вы, ей Богу, – стала возражать старушка, надевая с помощью матери пальтишко. Но подаяние взяла, устроив его в своей бездонной сумке.
Наступила весна. С нею закончилась и третья четверть учебного года. Из-за болезни и недостаточно спокойной обстановки, которая каждый день нарушалась плачем сестрёнки, я снизил успеваемость. Ольга Ивановна выставила мне за четверть тройку по русскому языку. Я не стал говорить об этом матери. Боялся. Но она любила ходить на родительские собрания, и мне пришлось передать ей приглашение от Ольги Ивановны. Я знал, что ожидает там мать, а меня – после её возвращения домой.
Придя с собрания и не успев переступить порог, она сразу набросилась с упрёками:
– Ах ты, троечник, несчастный! Я, как дура, пошла в школу, послушать о твоей успеваемости, а мне пришлось там краснеть перед всеми родителями! Киселёв, Головко, Ненашева – отличники в четверти, а вот Белов, сказала Ольга Ивановна, стал невнимательным на уроках и снизил успеваемость по русскому языку. Это что такое, Владик!? – начала подступать она ко мне.
Как назло, отчим был дома и не скрывал своего довольного лица.
– Где ремень?! – гневно потребовала мать и сделала вид, что ищет его. Я побледнел: меня ещё никогда не били ремнём.
– Ваня, дай твой ремень.
Отчим с готовностью вытащил его из брюк со словами:
– А я, Лидка, всегда говорил: бросит он учиться. – Заметив нерешительность матери, выхватившей у него ремень, добавил: – Может мне его подержать? А то смотри, какой большой вымахал! Сама уже и не справишься…
Но мать один раз ударила меня по вытянутым для защиты рукам и успокоилась, опустив ремень. Я стал догадываться, что она только хотела попугать, и опустил повинную голову. Понял это и отчим. Он засуетился, махнул рукой и неожиданно предложил: