Немного вбок. Рассказы - стр. 7
Я не очень за него волновался – о его регенерации ходят легенды. И все же – возраст. Три сотни лет могут вымотать любой организм.
Гриф преподавал у нас логику и теорию парадоксов. Мы здорово с ним сдружились. У нас не так много преподов – исконных обитателей Тверди. Но те, что есть, харизматичны до обморока. Львиная туша с крыльями, глубокий, словно из бочки, бас, густая, великолепная грива и специфическое чувство юмора.
Горит костер. Мадлен грязным платочком счищает ряску с лица подопечного. Наползает туман. Я бросаю ветки в огонь и принюхиваюсь – мне не нравится, что туман пахнет лавандой.
– Я одного не понимаю, Лис, – из кустов выдирается Гриф, – какого хрена у них тут землетрясение? Тектоническая активность – ноль, я сто лет назад делал расчеты.
Выглядит старикан бодрячком. Надеюсь, обратно ему тащить троих не придется.
– Чудовище, – Корвин опять стекленеет глазами.
– Вообще-то, его зовут Гриф, – отвечаю я.
– Это морок. Наваждение. Может, я уже мертв и ты, – кивок в сторону Грифа, – рассказываешь кому-то эту сказку…
– Интересно, он позволит мне откусить ему голову, чтоб сохранить собственные убеждения? – вопрошает Гриф и кивает мне, – пойдем-ка, пошепчемся.
Мы отходим, чтоб не нервировать подопечного.
– Староват я для таких походов, – признается Гриф. – Перепонки ни к черту, суставы скрипят. Пару дней перекантуемся тут. Один я бы, может, и долетел, но вы двое… Мадлен! – оборачивает башку к костру, – у тебя пыльца осталась?
– Хрен! – отвечает леди, выпадая из образа, – после вашей посадки, Гриф, ничего, кроме синяков, у меня нет.
– Тогда сохнем и переползаем к окраине, – он пожимает плечами. – У тебя-то как?
Лиловый туман все гуще. Грифова морда в нем выглядит, почти как его барельеф в капище Тверди – мрачно и внушительно.
Я бодренько рассказываю о виадуках. О том, что на Твердь завтра сбросят десант, что город бурлит и юный князь…
– Война, говоришь, – вздыхает Гриф. – Не первая, не последняя. Пацанчиков жалко. Парашюты у них дерьмо. А кто приземлится, получит культурный шок, еще половина спятит. Хорошо, что завтра. Рано утром мы как раз над Универом будем, потом пик Вдохновения, а если к вечеру соберутся – над Змеиной пустошью мальчишек выбросит. Хорошее местечко, тихое…
– Тебе их не жалко, Гриф? – я сам не ожидал, что спрошу. – Пацаны ведь… хоть этого, прости господи, рыцаря взять.
– Жалко, а что делать? Все островные проекты прикрыли лет тридцать назад. Думаешь, мы не пытались? Торговать, убеждать? Себе дороже. Не с нами, так друг с другом воевать пойдут. А так – кто выживет, у того шанс будет новую жизнь начать. Естественный отбор. Я вот другого не пойму, дружище…
Тон у Грифа ровный, задумчивый, но у меня волоски на хребте встают дыбом.
– Лаванда эта… башня падающая. Ты ничего не забыл мне рассказать?
Янтарные глаза надвигаются из тумана и смотрят в самую душу.
– Башню не трогал, – честно отвечаю я, – если помнишь, я в ней сидел. Смысл? Кстати, как ты нас отыскал?
– А, это просто, – отмахивается Гриф. – В тени я неплохо схожу за собственный монумент. Подремал на одной крыше. Оттуда центральная площадь как на ладони.
Голоса у костра все громче. Треск ломаемых веток – и спорщики вываливаются к нам. Мадлен в ярости. Корвин, кажется, готов пойти врукопашную.
– Я больше не хочу ничего слушать! Или убей меня, или…