Нельсон. Морские рассказы - стр. 27

«А если и там наверху дым? – проносится мысль. – Добежать назад дыхания не хватит… Да чёрт с ним, с жилетом», – разворачиваюсь назад и выбегаю на палубу. Глубоко вдыхаю свежий воздух.

Да! Если бы побежал за документами, которые были в каюте, дыхания бы не хватило.

Ветер сносит дым с пламенем на правый борт. К шлюпке и плотам правого борта уже не подойти. Они горят. На главной палубе есть ещё один плот. Серёга выбегает из двери своей каюты с жилетом, ящиком лапши и одеялом.

– Только и успел взять, – возбуждённо блестя глазами, орёт он.

– На главную палубу! Там плот! Давай его скидывать! – кричу ему.

Вадик выбегает из коридора:

– Какая-то падла открыла дверь из машины, и весь коридор в огне и дыму! Не смог я добраться до ящика дистанционки, – в бешенстве орёт он.

– Давай плот скидывать. Сейчас может топливо взорваться. Большая температура в машине, – тоже ору ему.

Рядом стоит филиппок и плачет, умоляюще протягивая ко мне руки:

– СО2. СО2. Чиф, включи, пожалуйста, СО2.

– Да пошёл ты на фуй со своей СО2, – это я проорал по-русски. – Где твоё место? – а это, уже спокойнее, произнёс по-английски.

– У шлюпки, – автоматически ответил он.

– Так иди и помогай её спускать, – вновь ору я на него, видя, как остальные филиппки с капитаном во главе, все в жилетах, с вещами, начинают спускать шлюпку.

А мы втроём кидаемся к плоту. Но не тут-то было.

Инспектор в Гонконге заставил капитана перевязать узел вытяжного троса на прессостате вместе с его слабым звеном. И сейчас плот было невозможно сдвинуть с места.

Он был ещё привязан к тому же капроновым кончиком к леерам. Узел не поддавался. Ну не грызть же его зубами! Лихорадочно ищу что-нибудь железное. Вон! Кусок шпильки от крышки? Как я его давно хотел выкинуть за борт! Но всё руки не доходили. Теперь наше спасение здесь! Хватаю эту шпильку и луплю по этому треклятому кончику. Быстро перебиваю узел, крепящий плот к леерам, распутываем плот от паутины верёвок и кидаем его за борт. Он смачно плюхается в зеркальную гладь воды. Линь держит его за судно, и плот начинает раскрываться.

Слава богу! Один есть. Хочу погладить крест на шее. Но я же его снял, когда мылся! Вот невезуха! Он же остался в каюте.

Вадик с Серёгой уже бегут к другим плотам на левом борту. Я, кинув ещё последний взгляд на раскрывающийся плот, устремляюсь к ним.

Дикая боль обжигает правую ногу. Это струя кипятка из разорвавшегося пожарного шланга бьёт меня. Непроизвольно из глотки вырывается душераздирающий крик боли…

Механик Макаров подскакивает на койке и хватается за свою ногу.

– Что, Владимирыч, опять кошмары донимают? – участливо спрашивает Вадик. – Сейчас сходим на завтрак, потом возьму бинты. Сделаем тебе перевязочку, не волнуйся. До Японии пять денёчков осталось-то. А там и доктора рядом. Не переживай. Хотя и меня они донимают чуть ли не каждую ночь.

– Не говори, Вадя. И мне всякая хренотень по ночам жить не даёт, – как всегда спокойно говорит проснувшийся Серёга.

Конец ознакомительного фрагмента.