Нельсон. Морские рассказы - стр. 26
У выхода из машины повар Ромио вытаскивал продукты из рефкамер. Вернее, вытаскивали два стюарда, а он, как начальник, руководил ими. Я перекинулся с ним парой слов и прошёл в рулевую, из неё – в углекислотную станцию. В ней стояли рефкомпрессоры.
Всё сегодня было замечательно. Незаметно за всем обходом пролетели два часа.
Смотрю, Фортич с Бангсалом уже стали подниматься по трапу. Что-то к себе в каюту пробежал Вадик, потом, уже по другому трапу, он спустился вниз.
Кофе-тайм. Святое дело. Я тоже последовал примеру подчинённых и поднялся к себе в каюту. Ополоснулся из ведра заранее запасённой водой. Переоделся в свежую футболку и шорты. Надел тапочки на босу ногу. Это у филиппков в норме: никаких носков. И со стаканом ароматного чая, принесённого стюардом, сел за стол.
Что-то Пол сегодня прислал? Капитан уже положил свежий телекс мне на стол. Вечно Полу что-то надо. Сидит себе в Гонконге и от безделья только бумажки шлёт. Ну ничего, отпишемся, не впервой.
Неожиданно наступила тишина. Прекратилась вибрация, не слышно работы главного двигателя. Замолчал только что включённый магнитофон. Вот это новости!
Что там Бакаланко натворил? Срываюсь с кресла, открываю дверь – и чуть ли не сбиваю Вадика с ног.
– Владимирыч! Горим! – запыхавшись, выкрикивает он.
Трап вниз, к станции быстрозапорных клапанов топливных танков. Третий механик их уже закрывает.
Хорошо! Налево, и по коридору вниз. Дым уже плотной завесой приклеился к подволоку. Стальная неизолированная переборка в машину пучится раскалённой краской. Отскочивший от лопнувшего пузыря кусок краски бьёт по щеке и левой руке. Не ощущая боли, стряхиваю их. Мчусь дальше, вниз, ко входу в машинное отделение.
Самодельная деревянная дверь приоткрывается – и из неё на четвереньках вылезает Бакаланко. Его выворачивает. Он кашляет. Внизу от чёрного дыма – чернота. Дым едкими клубами заполняет этот маленький коридорчик перед рулевой. Такого чернющего дыма я ещё не видел никогда в своей жизни. Всё! К углекислотной станции не пройти! В коридорах темнота. Вспомогачи встали. Света нет.
– Вадик! Бегом на правый борт, к пульту СО2! Открывай газ в машину! Я – на кап. Его надо закрыть, – кричу я Вадику.
Он бежал следом за мной и стоял за спиной. Услышав мой приказ, он только утвердительно кивнул головой и скрылся за углом.
Мчусь наверх по наружным трапам. У капа уже стоит Серёга. Он пытается подойти и отдать трос быстрого закрытия капа. Но вырывающиеся из капа клубы чёрного дыма с пламенем не дают этого сделать. Всё! Бесполезно! Сгорели! Как бы не было взрыва топлива. Переборки цистерн дизельного топлива, выходящие в МКО, не заизолированы. А в них семьдесят тонн. Только в расходной цистерне – пять тонн газойля.
У наружной двери с палубы к моей каюте замок испортился уже неделю назад, и она была закрыта на защёлку изнутри. Поэтому с палубы её не откроешь.
Пронеслась мысль, что надо хотя бы взять жилет из каюты. Но уже было не до этого.
Серёгина каюта находится рядом, у входа в надстройку по правому борту. Он ныряет в неё. Дым в коридоре опустился уже до пояса. Вокруг темно и черно. Глубоко вдыхаю, нагибаюсь как можно ниже и бегу по коридору. Надо пробежать прямо восемь метров, потом налево за углом – трап наверх, и в метре от него – дверь моей каюты. В ней, может быть, ещё нет дыма. Добегаю до трапа, дым ест глаза, ничего не видно, темнота.