Неизвестный Пушкин. Записки 1825-1845 гг. - стр. 35
Жуковский сказал мне шепотом:
– Разница между гением и умом та же, что между Пушкиным и Крыловым. Но Пушкин и умен, и гениален.
Князь Петр спросил его, отчего я засмеялась.
Я отвечала:
– Оттого, что Жуковский мне объяснил разницу между гением и умом.
– Хотите знать разницу между хорошим полководцем и хорошим генералом? – спросил меня князь Павел Киселев.
Я отвечала, что хочу.
– Полководец называется Наполеоном, Юлием Цезарем, Помпеем, Аннибалом, Мальборо, Тюреном, Конде, Суворовым, а хорошими генералами – все мы.
– Полководцами были – Кутузов, Багратион и Барклай, – сказал Волконский.
– Барклай? – спросил Чернышев, удивленный мнением Волконского.
Тот ему ответил:
– Да, и ему воздадут должное; он заслужил свое место перед Казанским собором.
Я отправилась ужинать за тот стол, где важно расселся Жуковский. Он был очень голоден.
– Надо передать этот важный разговор Пушкину, – сказал мне Жуковский, – и главным образом конец, так как он восхищается благородством Барклая.
Я обещала ему записать; это был настоящий урок военной истории.
Меня заинтересовал военный разговор, и я спросила у Киселева его мнение о Фридрихе Великом. Это его удивило, и он спросил: отчего этот вопрос меня интересует? Я ответила:
– Потому что в царствование Елизаветы мы победили его, а он слыл за великого полководца.
– Мы также победили и Карла XII, – возразил Киселев, – и Наполеона еще до Веллингтона; мы воспользовались уроками. Карл XII нас победил, но зато Петр Великий тогда научился военному искусству; что было суждено России, то и должно было случиться. Как творческий гений, по-своему, Петр Великий выше Наполеона, так как Петр не имел ни его образования, ни того положения, которое революция создала для Бонапарта. Только военный генерал мог в то время захватить власть, и об этом мечтало несколько человек: Дюмурье и другие. Это носилось в воздухе.
– А что вы думаете о Карле XII?
– Он гораздо ниже Густава Адольфа. Он уничтожил то, что Густав Адольф создал в Швеции. Это рубака, солдат, иной раз совершенно сумасшедший; он опоздал родиться: это человек XIII века, Петр же Великий по своим идеям был на сто лет впереди своего века… Настоящий гений!
– А Фридрих Великий?
– Ума в избытке, характер легкий, принципов не хватало и на двадцать четыре часа. Натура антипатичная, но он создал военную Пруссию, и она останется военной; это вошло в ее плоть и кровь.
– Мы ее разбили!
– Это восхищает вас?
– Да, потому что это случилось в царствование женщины.
Киселев расхохотался и сказал мне:
– Женские царствования часто бывали славны. Елизавета Английская, наша Елизавета, Екатерина – по-моему, блестящие царствования. Слава Екатерины немного затемняет Елизавету Петровну, но ей воздадут должное; Россия процветала в ее время…
Государь заметил, что я разговариваю в углу с Киселевым, и подошел к нам, осведомился о предмете нашей беседы, много смеялся, когда Киселев все рассказал ему, и сказал мне:
– Я не подозревал в вас военного человека.
– Отец мой находился под начальством Потемкина при Измаиле, Ваше Величество, и под начальством Суворова под Очаковом, а дед мой Лорер сражался на Кавказе во времена Цицианова.
– Причины прекрасные, тем более что ваш отец был георгиевским кавалером, а дед ваш Цицианов был двоюродным братом знаменитого генерала. Но я надеюсь, что вы не любите войну? Я ненавижу ее; это остаток варварства, самая грустная необходимость, и я никогда не мог понять Наполеона. Если бы он остановился до 1812 года, то, по моему мнению, он выказал бы больше гениальности. Надо уметь останавливаться вовремя; уметь ограничить себя – большая мудрость.