Небо над Патриаршими. Высший пилотаж - стр. 14
Слава облизнул пересохшие губы и снова затянулся. Движения его стали еще более медлительными, глаза остекленели.
– Это – не все новости? – осторожно поинтересовался Алексей, не отпуская глазами лицо товарища.
– Не все, – негромко ответил Слава. – Есть еще. Касаткин Ванька, из нашего подразделения, помнишь?
– Помню, – кивнул Алексей с ожиданием.
– Приступ в полете. Машину посадил, вылез из кабины и преставился.
Алексей отрешенно закивал головой и опустил глаза. Слава заметил, как что-то сломалось в его лице. Черты в раз изменились до неузнаваемости, заострилось. Нос будто стал длиннее и обозначились впадины возле висков. На щеках появился нервный синеватый румянец из-за того, что мелкие сосуды на щеках стали багровыми.
–У тебя как с давлением?– в попытке разрядить ситуацию поинтересовался Слава. Леха услышал его голос будто издалека и невольно поморщился, – слишком резким были для него сейчас эти звуки.
– Дай сигарету, – заговорил Алексей невпопад и протянул руку с раскрытыми пальцами.
– Ты же бросил?! – возмутился Слава, немного помедлив.
– Не добросил, видимо, – низким голосом ответил Леха. – Не попал.
Слава достал мягкую пачку и протянул сигарету. Они закурили.
– Ты чего, Евгенич? – заговорил снова Слава, когда прикуренная сигарета в руке Алексея истлела наполовину.
– Устал я, Славка, – протяжно выдохнул Алексей, сбрасывая вместе с пеплом сковавшее оцепенение. – Устал я, Славка, своих хоронить…
– Да…– с пониманием кивнул Слава. – Много у нас товарищей, да, все больше – в земле. А посему – цени того, кто рядом, и не зарывайся раньше срока.
Он снова хлопнул Алексея по плечу, символично обозначая точку в сегодняшнем диалоге и с нарочито небрежной походкой направился в сторону ангаров.
///
“Мертвые люди получают больше цветов, чем живые”, – думал Алексей, отправляя соболезнования родственникам Касаткина. “Возможно от того, что сожаления острее благодарности. Возможно от того, что правды в цветах нет, – одна лишь скоротечность порыва значимости. И его увядание. Столь же скоротечное…
Возможно. Всякое возможно, если хорошенько задуматься».
«Возможно, она уже спит», – не переставал думать Алексей, переступив порог дома.
Он старался не создавать лишнего шума своими действиями, то и дело унимая предательское шуршание оберточной бумаги в своей руке.
Ирина лежала на кровати, когда он бесшумно вошел в комнату. Алексей вообще умел перемещаться бесшумно, особенно, когда расхаживал по своему пустому жилищу и прислушивался к своим размашестым шагам. В такие моменты он горячо спорил о чем-то внутри с самим собой. И непременно порождал этим истину.
Сейчас он был слишком уставшим для споров и истины. Утомленный и растрепанный он прошел через комнату и опустился на край кровати.
Ира спала одетая, свернувшись калачиком на нераскрытой постели. Она казалась такой чистой хрупкой и ломкой, – сама, как цветок… редкий, самостоятельный, вне всякого букета.
Он отложил шуршащую упаковку с цветами в сторону, затем осторожно и очень бережно поцеловал ее в висок и принялся укутывать пледом. Она зашевелилась в ответ на его прикосновения и, едва уловимо улыбнувшись, раскрыла глаза.
– Все-таки разбудил, – тихо проговорил он и, взяв ее тонкие теплые руки в свои ладони, приложил их к щекам. – Что снилось, маленькая?