(не)запланированная любовь - стр. 25

Я чувствую себя чудовищно жалкой, потому что в силу отсутствия медицинских знаний мало что понимаю… даже элементарно с доктором поговорить не способна. Если бы рядом не оказалось Артема, что бы я делала?

― Спроси, могу ли я навестить ее? ― осторожно потянув брюнета за рукав его рубашки, возвожу умоляющие глаза к его сдержанному лицу.

Он кратко кивает, отворачивается к низкому мужчине и переводит мой вопрос на французский.

― Oui, bien sûr,* ― напрямую ко мне обращается врач и расплывается в подбадривающей улыбке. Поворачивает голову в сторону Артема и что-то добавляет.

― Он говорит, что твоя мама сейчас спит, и ты можешь пойти к ней.

Я так стремительно делаю вдох, одним глотком набрав полную грудь воздуха, что начинает кружиться голова.

― Я только хочу увидеть ее.

Мне первостепенно важно дотронуться до мамы, почувствовать тепло ее руки, увидеть своими глазами, что показатели на приборе жизнедеятельности стабильны, и она дышит.

На дрожащих ногах из зала ожидания я добираюсь до хирургического отделения на пятый этаж ― предпоследний, где размещают пациентов. Артем оставляет меня, чтобы сопроводить доктора в неизвестном направлении.

У меня все внутри переворачивается, сжимается и замирает, когда я открываю дверь, делаю маленькие, боязливые шаги вглубь одноместной палаты с белыми стенами, потолком и полом. В центре стоит кровать, меняющая положение с помощью пульта управления, а на ней лежит мама, переодетая в медицинскую сорочку, с воткнутым в вену катетером. По трубке, тянущейся к инфузионному устройству, течет прозрачная жидкость.

Она совсем не реагирует на звук моего голоса, не просыпается, как бы ни звала, и это к лучшему, потому что, не выдержав наплыва эмоций, я вновь ныряю в этот ураганный вихрь и лью слезы, прижавшись щекой к ее неподвижной руке.

Так и засыпаю с ощущением маминой теплоты, и меньше всего мне хочется, чтобы кто-то нас тревожил. К сожалению, это становится неизбежным, посторонние звуки буквально выталкивают меня на поверхность сознания, и я смаргиваю остатки дремоты, чтобы разглядеть виновника своего пробуждения.

По палате из стороны в сторону плавно расхаживает Артем, уткнувшись в мобильный телефон. Спросонья мой взгляд задерживается на его грациозной, широкоплечей фигуре чуть дольше, чем следует по правилам приличий. Пропорции мужского тела эталонны, и строгая одежда в виде классических черных брюк, обтягивающих крепкие бедра, в сочетании с белоснежной рубашкой с закатанными по локоть рукавами наилучшим образом подчеркивает все достоинства. 

Судя по всему, он не подозревает, что своим передвижением прервал мой сон. На размещенном в углу комнатки стуле, свесив голову, сопит Катя, и плевать она хотела на приглушенные чужие шаги.

― Долго я спала? ― протирая кулаками глаза, шепотом спрашиваю у Артема.

Брюнет отвлекается от экрана черного глянцевого смартфона, чтобы наградить меня длинным, изучающим взглядом.

― Около трех часов.

Я удивленно приподнимаю брови.

― Ты был здесь все это время?

― А где мне, по-твоему, быть?

Дома, наверное. Со своей семьей. Но уж точно не помогать бывшей невесте своего брата разбираться с ее проблемами.

Я пожимаю плечами и наклоняю голову вниз, надеясь уберечь от упрямо покоящегося на моем лице взора проявившийся румянец. Тепло на щеках усиливается, стекает по шее и добирается до груди, что-то взволновав во мне. Я краснею пуще прежнего, испугавшись, что предательски громкое сердцебиение коснется слуха Артема. Но это невозможно. Между нами внушительное для этого расстояние.