Не сыпь мне соль на рану - стр. 3

в себе поддерживать огонь.

…А я не успел умереть молодым,

теперь умирать уже поздно,

осталось на время накладывать грим,

и морщатся дни, словно гроздья,

когда виноград перезрелый висит,

в изюм на лозе превращаясь,

но видимость, нет, не заменит мне вид

и сладкой не станет слащавость.

Прощайте, друзья, мои! Вас уже нет,

успели растаять в тумане

тех ранних и раненных юностью лет…

Но память нет-нет, да помянет

то имя, то взгляд, то рассветную даль,

то губы, больные от счастья…

Я в очередь стал, и спешит календарь,

Туда, Где Не Надо Прощаться.

Еще мне предстоит быть стариком,

жить, опасаясь смерти скорой,

воспоминания тревожить шепотком,

в словах детей выискивать укоры.

Смотреть в окно – и думать ни о чем,

не отличая золото от меди,

и каждый раз на дереве пустом

последний лист считать за предпоследний.

Трясущейся рукой нести огонь

из кухни в комнату, чтоб печку затопить,

и долго-долго не согреть ладонь,

и вспомнить что-то, и опять забыть.

Прислушиваться, проверять замки,

остерегаться сотен разных бед

и, ощутив бессилие руки,

не верить, что иной развязки – нет.

Проводы

Спасенный эхом, звук вернется,

но здесь его уже не ждут —

уже захлопнуто оконце,

и лишь ольхи недужный прут,

быть может, на ветру качнется…

Следы к дороге приведут.

Уже телега отстучала,

и безразлична вновь трава,

лишь у дощатого причала

волна качается едва.

Потом и речка замолчала,

отговорив свои слова.

А там и лодки след растает,

и, завершая долгий круг,

звук, ставший эхом, перестанет

тревожить, наконец, мой слух…

А дальше – тишина пустая.

Да время валится из рук.

Я предал все, о чем не написал,

что называл не бытием, а бытом —

прокисший запах коммунальных битв,

раздор трамвайный, уличный скандал.

Нет пустяков – есть пустота души,

На родине – забвенье об Отчизне.

Как будто в этом есть особый шик:

взглянуть в окно – и не заметить жизни.

Признанье это что-нибудь да значит…

Так дай судьбы преодолеть межу

меж бытием и бытом. А иначе

я все предам – о чем ни напишу.

Три времени любви

Три времени любви, счастливых и печальных,

три времени любви – находок и утрат,

три времени любви за нашими плечами —

звездопад, листопад, снегопад.

Как сладок первых дней любви

счастливый звездопад!

И юных звезд так ярок свет беспечный…

Мы жили и любили наугад —

и счастье нам казалось бесконечным.

Как горек поздних дней любви

печальный листопад,

и желтый лист – как будто волос белый…

Мы жили и любили невпопад —

как быстро наше время пролетело.

Как больно видеть, что следы заносит снегопад,

и белый снег – как чистая страница…

и пусть уже нам нет пути назад,

три времени любви нам будут сниться.

Взгляды, как молнии, пересекаются,

и никуда нам не деться —

два одиночества наши сливаются

в ритме единого сердца.

Небо целуя в свободном падении,

мы разбираться не будем:

то ли мы ангелы, то ли – мы демоны,

то ли обычные люди.

Прошлое наше уже обесточено,

перевернем и забудем,

мы друг для друга теперь – многоточие,

и продолжение – будет!

Мое сердце сошло с ума

Это было как выстрел,

как внезапный удар…

Это было так быстро,

как еще никогда.

И из множества версий

правда только в одной:

одинокое сердце

захлебнулось тобой…

Мое сердце сошло с ума!

в нем не лето и не зима,

в нем не камни и не цветы —

только ты!

Как вороны, над нами

все, что было, кружит —

но смывает цунами

нашу прежнюю жизнь.

И безумие это