Не разбивай моё сердце - стр. 26

Делаю два шага на рыжего. Последняя затяжка, и я пускаю облако сизого тягучего дыма в лицо ублюдку.

И бью.

Братья срываются с места и берут на себя шестерок рыжего. Со всех сторон глухие удары и жалобные стоны. Не стоит и головы поворачивать, знаю, что Камиль сейчас вмазал одному хлюпику, Раф прижал к земле своим ботинком другого.

А я наношу второй удар и скручиваю рыжую гниду. Дышу ему в ухо и низко, но четко поясняю:

— Ты ее тронул. Никому не позволено трогать мое.

Разворачиваю к себе парня и одним движением ломаю тому руку.

Пронзительный вопль разрывает воздух, пропитанный потом и кровью. Ни тебе озоновой свежести, ни влажной травы.

А мне мало. Адреналин растворился под кожей и будит во мне бессмертного зверя.

Снова отметина на шее куклы мелькает. Появляется, исчезает, снова появляется, пока я смаргиваю навязчивую картинку. В груди самопроизвольно ломаются ребра, когда дышу поверхностно.

— В следующий раз отрублю.

Рыжий заваливается на землю и мгновенно пачкается грязью, сорванной травой и мелкой пыльной крошкой. Орет дурниной, пока я отхожу, сплюнув в его сторону.

* * *

— И где вас носит? — слышу отца, стоило переступить порог моей квартиры.

Борзов Леонид Димитриевич.

Папа не любитель сюда приезжать. Он не понимает, почему я решил обустроиться здесь, рядом с заводом и старой шиномонтажкой. Но все же принял мой выбор.

— Дела, — сердито отвечаю.

Папа помешивает сахар в только что сваренном кофе, пока мы с братьями усаживаемся на диван. Тишина нервирует, но отец продолжает вглядываться, въедаться в каждого из нас. Мы терпеливо, привычно ждем и слова не вякаем. Он наш отец, наш тыл.

В кармане чувствую вибрацию — фотографии с наблюдения за Ликой. Хоть наручниками себя приковывай к батареям, только бы не смотреть сейчас.

Захотелось курить.

Камиль монотонно стучит ногой по полу.

— Через два месяца объявят торги. Нам необходимо предоставить ключевую информацию, чтобы завод остался в наших руках, — сухо говорит, все так же помешивая кофе.

— Мы работаем над этим, — быстро отвечает Кам. Скашиваю на него взгляд, что не остается незамеченным для нашего отца.

Когда мама была зверски убита, папа растил и воспитывал всех нас один. Мастерски сделал три идеальные копии самого себя. Поэтому и чувствует все за версту. От него не скрыть и мало-мальский секрет.

— И что происходит? Мне кажется, задача была поставлена четко, разве нет? — отпивает жгучий черный кофе и хлыщет взглядом сначала по мне, так как я старший, затем по братьям.

Поднимаюсь с места и облизываю сухие губы. Курить уже хочется невыносимо. До ломоты в костях и жжения на языке. Мышцы тянутся, закручиваются в тонкие жгуты.

— Вся необходимая информация будет у тебя в кратчайшие сроки, отец.

— ... Ничего не помешает?

— Нет. Все идет по плану.

Целую минуту или больше папа смотрит мне в глаза, не моргнув ни разу. Выдерживаю, не дышу. Сердце гремит одним длинным ударом, раздувая тело до размеров воздушного шара.

— Документы, которые мне нужны — это открытие одного сумасшедшего старика. Мне неважно, что будет с ним и его потомками, но открытие должно быть у меня на руках. Я докажу, что завод нуждается в реконструкции, и он будет полностью моим.

Недопитый кофе отец ставит на столешницу и идет к выходу.

— И вот еще что! Через две недели Вадим выходит. Встретьте дядьку, как полагается. Девки, много девок, еду нормальную. Столик ему закажите в «Пегасе», сам ресторан закройте на спецобслуживание.