Не надо боли - стр. 17

– Просто заткнись, Эмилия, – говорит он, отводя глаза и сжимая руль. – Лучше просто заткнись.

В салоне так много аромата сахарной ваты, что приходится немедленно открыть окно и как можно глубже вдохнуть в себя воздух московской, летней ночи. Вытягиваю ладонь и проезжаюсь по лицу – от сухого лба до носа, который зажимаю большим и указательным пальцами и активно растираю.

Чтобы блокировать эту чертову вату.

– Правда спасибо, – шепчет Эмилия сквозь зубы.

– Молчи!..

– Простите.

Морщусь от боли в висках.

Двенадцать часов на объекте, но до поездки в отделение полиции голова варила отлично. Этому умению тоже учат. Ровно, как и тому, чтобы вообще ничего не чувствовать, включая физику тела. Я умею блокировать даже желание отлить, но сделать так, чтобы мозг перестали сдавливать тиски и не реагировал на эту девчонку, после нескольких планомерных попыток так и не удается.

Еще на учебной базе Управления СБ в Подмосковье меня учили находить контакт абсолютно с любыми людьми, вне зависимости от пола, вероисповедания или возраста. Это умение совершенно осознанно забываю, потому что находить общий язык с Литвиновой, я не собираюсь.

В идеале – с утра мне надо сделать всего один звонок.

Ее отцу.

– Не понимаю, почему вы так со мной разговариваете? – зло шепчет девчонка. – Я же извинилась и сказала «спасибо». Два раза.

– Я сказал тебе заткнуться три.

Блядь.

На светофоре перекрывают дорогу, в Кремль из Домодедово направляются важные, зарубежные гости и это тоже то, о чем населению не скажут в новостях по телевизору, а вот сотрудники с уровнем секретного допуска выше пятого круга осведомлены.

У меня, кстати, третий и я даже в курсе во сколько коснулся земли их самолет.

Стоять в пробке не меньше часа, поэтому двигаю ручку переключения передач на «паркинг» и отстегиваю ремень безопасности, прекрасно понимая, что это бред, так как люстра (проблесковый маячок – прим. авт.) именно на такой случай давно пылится в багажнике.

Развернувшись, осматриваю узкий, просвечивающий корсет, очерчивающий высокую грудь и тонкую талию, короткую, джинсовую юбку, практически не оставляющий пространства для мужского воображения и характерные синяки на бедрах.

Эта девочка любит жесткий секс? Как это укладывается с ее чистыми, лазурно-бирюзовыми распахнутыми глазами и румянце на лице?..

Снова затягиваюсь сладким воздухом.

Эмилия перехватывает мой взгляд и хмыкает.

– Снова будете жизни учить и рассказывать, какая я плохая?

– Я тебе не отец, – почувствовав жар в груди, стягиваю пиджак, случайно задевая острое, худое плечо. – Пусть он с тобой разбирается…

Зажав пиджак в правой руке, отклоняюсь, чтобы закинуть его назад.

– Черт, только не говорите ему! – Литвинова резко разворачивается и обхватывает мое запястье. – Пожалуйста. Не надо.

Перевожу взгляд на ее ладошку.

В среднем, мужчина думает о сексе восемнадцать раз за сутки. Я так много сегодня провел времени на службе, что последние десять минут просто добираю свою норму.

Как-то так,

То, что у девочки нет никакого «стопа», это я уже понял, но «стоп» зашит в меня вместе с чипом в левом плече.

– Я подумаю, – аккуратно разжимаю ее пальцы и с интересом наблюдаю, как она прищуривается и пытается прикинуть, стоит ли ждать от меня неприятностей.

Снова снижаю взгляд.